Колыбель военно-морского флота России

СУДОСТРОЕНИЕ НА РУСИ ДО ПЕТРА I

История России на протяжении многих веков не отделима от мореходства. В разное время наши предки вели морскую торговлю на Балтийском, Черном и Каспийском морях, но ослабленные междоусобицами и игом Золотой орды, русские земли были отделены от теплых морей. Белое море оставалось единственным выходом на международный рынок. Новгородцы, заселившие Заволочье, быстро осваивали богатейшие прибрежные земли, включая побережье Новой Земли.

Основу морского флота Беломорья составляли лодьи длиной до 23 м, палубные двух-трех мачтовые, способные перевозить до 300 тонн (18 000 пудов) груза. Для сравнения у Р. Ченслера, «открывшего» в 1553 г. путь из Европы в Белое море, корабль был грузоподъемностью 160 тонн. В различных модификациях поморские лодьи эксплуатировались с XIV в до 1870-х гг.

Морские лодьи использовались поморами главным образом в целях хозяйственного освоения Арктики для доставки промысловиков и снаряжения, в том числе промысловых изб, амбаров в разобранном виде, на Матку (Новую Землю), Грумант (Шпицберген) и для вывоза добычи. Морские суда поморов имели широкий плоский киль, это позволяло им входить в устья небольших речек, на отливе оставаться на берегу для разгрузки и погрузки без всяких причалов. Весной судно уходило в район промысла со всем необходимым, а в конце сезона — с добычей возвращалось домой. Сам промысел велся с карбасов.

Западные соседи периодически совершали набеги для того, чтобы перекрыть России северные морские маршруты, и жители Беломорья вынуждены были защищать свои интересы. В 1320 г. две таких дружины во главе с Лукой и Игнатом Малыгиными ходили на Мурман в Северную Норвегию. Военные походы из Подвинья были в 1323, 1349, 1374 гг. В 1411 г. двинской воевода Яков Стефанович «повоевал мурман в Норвегии». В июне — октябре 1496 г. великий князь Иван Васильевич послал князей Ивана Федоровича и Петра Ушатых «на каянскую землю, а с ними устюжане». Обогнув на кораблях Мурманский (Святой?) нос, они захватили территорию между р. Торнео и Ледовитым океаном, пленив три шведских корабля.

Модель поморской лодьи. 

В 1421–1423 гг. три года подряд был неурожай в Новгородских землях. Центральные княжества были охвачены очередной междоусобицей. Ганзейский союз за поставки хлеба требовал экономических привилегий. Чтобы спасти Новгород от голода, купец Труфан Федорович Амосов прибыл в Подвинье. Здесь он зафрахтовал у поморов 32 морских лодьи, 20 из которых загрузил в Холмогорах зерном, остальные — пушниной, кожами, моржовым зубом и другими товарами, и отбыл морем вокруг Скандинавии в Данию, где выгодно продал товар. На вырученные средства он докупил хлеба, а затем по Балтике и Неве пришел в Ладожское озеро. Из-за того, что морские лодьи не могли пройти по Волхову к Новгороду, хлеб был перегружен на речные барки. Весь путь в 4000 км (с торгами в Дании) был пройден за 2 месяца.

В XV–XVI вв. поморские суда и торговые маршруты в западноевропейские страны активно использовались для дипломатических целей в XV в. княжеский толмач Василий Власий был отправлен в Испанию морем с Двины через Берген и Копенгаген; в 1491 г. посол Дмитрий Зотов, а в 1494 г. послы Ивана III Дмитрий Зайцев и Дмитрий Грек возвратились из Дании в Москву через Белое море мимо Соловецкого монастыря; в 1496 г. посол Григорий Истома отправился в Данию на четырех судах из устья Северной Двины до Тронхейма; в августе 1498 г. из Западной Европы возвратились послы Дмитрий Лазарев и Дмитрий Зайцев; в августе 1501 г., в устье Северной Двины на поморских судах прибыл посол Дании в Москве Давид, с ним вернулись московские дипломаты Третьяк Долматов и Юрий Мануйлов; в 1524 г. князь Засекин Ярославский и дьяк С. Б. Трофимов посетили Англию; в начале XVI в. трижды пользовался беломорским путем посол Дмитрий Герасимов. Такие путешествия послов могли быть предприняты только потому, что эти регулярные торговые пути были уже хорошо освоены поморами и активно использовались.

Объединение русских земель вокруг Москвы, освобождение от золотоордынской зависимости привели к укреплению Русского государства. Приступив во времена Ивана IV Грозного к расширению границ, Россия в 1558 г. со взятием Нарвы смогла вновь выйти на Балтику, а с завоеванием Казани и Астрахани открыла себе путь к Каспийскому морю. Впрочем это не стало толчком к развитию собственного флота, а лишь показало большие возможности внешней торговли. Через Нарву в Россию поступали не только товары, но и новое оружие, произведения искусства, из стран Западной Европы приезжали в поисках работы художники, инженеры, ученые. В эти годы Аникий и Яков Строгановы заказали немецким мастерам построить на Северной Двине два корабля, однако судьба этих судов нам неизвестна.

Речное и морское судостроение на Северной Двине и во всем Беломорье активно развивалось. Создавались промысловые и торговые суда, благодаря которым Баренцево море стало внутренним морем России, ограниченным побережьем Груманта (Шпицбергена) и Новой Земли, а восточное направление на Обь в Мангазею уже в XV в. было обычным морским маршрутом для поморских лодей и кочей. С Северной Двины из Холмогор поморские суда ходили вокруг Скандинавии в Данию и дальше в новгородские земли.

В 1548 г. начали строить суда при Соловецком монастыре. В 1561 г. 15 монастырских лодей разбилось в бурю «против Унских рогов». 20 лет спустя, в 1581 г. на берегу Северной Двины подле Холмогор голландскими мастерами был построен морской галиот, который в 1584 г. погиб.

На основе анализа различных источников А. В. Ружников пришел к выводу, что постоянно действующий морской флот Беломорья в среднем состоял из 1500–2000 транспортных и промысловых судов, работавших в западном секторе Арктики. В середине XVII в. только на перевозках по Белому и Баренцеву (до Колы) морям ежегодно было задействовано более 200 лодий. Таким образом, еще до начала Петровской эпохи жители Беломорья имели свой морской торговый и промысловый флот и были знакомы с традициями европейского судостроения и судовождения. Петру I оставалось лишь сделать «государев заказ» на те типы кораблей, которые, по его мнению, были нужны государству.

Для обеспечения безопасности перевозки товаров по Хвалынскому (Каспийскому) морю в селе Дединове Коломенского уезда в середине ноября 1667 г. был заложен первый русский военно-морской корабль — барк «Орел», который уже весной 1668 г. был спущен на воду. Следом за ним были построены яхта и две шлюпки. Не дождавшись пушек, без вооружения в 1669 г. «Орел» с яхтой направился к Нижнему Новгороду, а затем к Астрахани, где «Орел» был сожжен восставшими казаками. Дединовские суда не смогли стать основой русского военно-морского флота на Каспийском море.

Идея создания собственного флота особенно укрепилась в России во времена царствования Алексея Михайловича, отца Петра I, но в то время дальше рассуждений дела не двинулись, хотя военные речные флотилии с успехом применялись при боевых действиях на Неве и Западной Двине и даже выходили в Балтийское море.

АРХАНГЕЛЬСК — РОДИНА РУССКОГО ФЛОТА

Для большинства людей интересующихся историей российского флота является непреложной истиной, что адмиралтейство в Архангельске с момента своего основания находилось в Соломбале, где и было развернуто государственное производство боевых кораблей и торговых судов российского флота. Именно эта убежденность не позволяла увидеть то, что в начале XVIII в. в Архангельске было, как минимум две судоверфи. За Соломбальской верфью несомненно остается первенство в строительстве судов по государственному заказу, в то время как массовое производство и ремонт боевых кораблей в доках были развернуты на верфях Архангельского адмиралтейства, располагавшегося выше старого города.

Яхта «Св. Пётр», вариант 1693 г.

По предположению В. В. Брызгалова и Г. П. Попова, первая петровская двенадцатипушечная яхта «Св. Петр» («Святой Апостол Петр») была построена на Мосеевом острове. По мнению П. А. Кротова, местом ее строительства стал остров Никольский на месте современного завода «Красная кузница». Где-то здесь 20 мая 1694 г. Петр I торжественно спустил на воду и первый двадцатичетырехпушечный малый фрегат «Св Павел» («Святой Апостол Павел»). Несмотря на то, что соломбальское происхождение двух первых российских военных кораблей, построенных при Петре I, является всего лишь умозрительным заключением вполне уважаемых исследователей, мы склонны с ним согласиться, поскольку, ни о каком ином месте в Архангельске, где мог бы исполняться государственный заказ на постройку судов, нам неизвестно, а близость к Соломбале Государева двора (дворцового комплекса, возведенного к приезду Петра I в 1693 г. на Мосеевом острове), хотя и косвенно, но говорит в пользу этой версии.

Строительство двух первых русских военных кораблей по царскому указу в месте традиционной постройки частных торговых и транспортных судов — в Архангельске — заложило основу регулярному государственному судостроению, которое, начавшись в 1693 г., уже не прерывалось до наших дней Архангельск стал колыбелью русского военно-морского и государственного торгового флота. Со спуском на воду первого корабля «Святой Апостол Петр» двинским воеводой был назначен родственник царя, будущий адмиралтеец Федор Матвеевич Апраксин. В 1693 г. Петр дал жалованную грамоту на строительство морских судов в России своему учителю Францу Федоровичу Тиммерману, который не сумел ей воспользоваться, так как привилегия, предоставленная на 20 лет, не обеспечивала монополии традиционные поморские промысловые и транспортные суда строились в достаточном количестве, а государственный заказ еще не был сформирован.

В 1694 г. во время второго приезда Петра в Архангельск из Голландии пришел закупленный по царскому заказу сорокачетырехпушечный фрегат «Св Пророчество» (Santa Profeetie). Первые успешные попытки судостроения и понимание необходимости развития морской торговли стали одним из побудительных мотивов для Петра I открыть путь России к Азовскому и Черному морям, освободив исконно русские земли от турецкого владычества.

В 1694 г. монарх заказал в Голландии весельную галеру (рассчитанную на 32–34 гребца), которая была доставлена в Архангельск, а в 1695 г. разобрана и доставлена в село Преображенское, где было организовано производство русских галер и брандеров. Для строительства судов иностранные и русские плотники были привезены из Архангельска. Для окончательной сборки первых 22 галер, 4 брандеров и строительства других судов зимой 1695/96 г. было выбрано место близь Воронежа, где, в то время как готовились галеры в Преображенском, строили струги, лодки и плоты. Весной 1696 г. плоскодонный речной флот Петра I был готов ко второму азовскому походу, увенчавшемуся победой русского оружия при прямой поддержке флота.

Во время «великого посольства» Петра по европейским странам английский король Вильгельм подарил русскому царю двухмачтовую двадцати пушечную яхту «Royal Transport», построенную по проекту адмирала лорда Кармартена и отличавшуюся прекрасными мореходными качествами. В 1698 г. яхта пришла в Архангельск. Несмотря на желание Петра перевести ее внутренними водными путями в Азов, выполнить царскую волю не удалось — морской корабль не был предназначен для плавания по мелководным рекам. Много позже, в 1715 г., выполняя поручение монарха, яхту отправили из Архангельска на Балтику, но она разбилась у норвежских берегов.

Большая работа развернулась в Соломбале в 1700–1701 гг., когда здесь была оборудована судоверфь, и адмиралтейским комиссаром Е. Е. Избрантом (Елизарий Избрант, Евет Избрант Идес) не ней было построено шесть больших трехмачтовых торговых судов — флейтов. Мы не будем подробно останавливаться на этом факте, история строительства и судьба флейтов исследована П. А. Кротовым.

Е. Е. Избрант входил в круг доверенных лиц Петра I, но о нем мало что известно. Нельзя однозначно даже сказать о его национальности одни исследователи считают его голландцем, другие — датчанином. Однозначно то, что он был успешным купцом и обладал широким кругозором. В 1697 г. царь послал Е. Е. Избранта в Пекин для переговоров о торговле. Он не только успешно провел переговоры, но проезжая по Сибири, «собрал о ней некоторые сведения и, с помощию Витсена, составил карту, на которой в первый раз европейцам является Камчатка».

К моменту нападения шведов на укрепления новой крепости на Малой Двинке, как нам известно из прошения Е. Е. Избранта, которое он лично подал Ф. А. Головину 14 июня 1701 г., на воду были спущены пять флейтов, а шестой еще оставался на берегу. Судостроитель предлагал для защиты новых кораблей поставить их в одном месте, при этом он был готов их вооружить, но просил для этого дать ему солдат. 15 июня двинскому воеводе А. П. Прозоровскому была отправлена грамота из Москвы с распоряжением принять меры к охране шести новых флейтов, выделив для этого двинских солдат, из имевшегося арсенала Е. Е. Избранта было велено взять 60 или больше пудов пороха и раздать его солдатам, а приказчику Е. Е. Избранта Матвею Барцу изготовить «порох какой понадобитца без мотчания (без задержки — И. Г.)».

Кроме шести больших трехмачтовых торговых судов, в 1701 г. у Новодвинской крепости в Березовском устье (Корабельный рукав Северной Двины) строились брандеры. Угроза нападения шведского флота на Архангельск, главный торгово-стратегический центр на Севере России, свидетельствовала о необходимости иметь на Северной Двине боевую флотилию, которая бы вошла важнейшим звеном в систему обороны Архангельска.

Модель яхты «Royal Transport», подаренной Петру I в Англии.

Из шести брандеров, заложенных по царскому указу у Новодвинской крепости, один был готов в июле, а остальные достраивались еще в августе. По свидетельству путешественника К. де Бруина, наблюдавшего 3 сентября 1701 г. возведение Новодвинской крепости, «тут же приготовляли три брандера». Возглавляли их постройку иностранные комендоры Германус Дербен (Дебренн), Левеин Бекен (Беккер) и Гербрант Принс.

Вице-адмирал К. И. Крюйс прибыл в Архангельск 18 марта 1702 г. для подготовки города к обороне от повторного шведского нападения. По сведениям, приведенным П. А. Кротовым, К. И. Крюйс был у Новодвинской крепости, руководил строительством прамов и зажигательных судов, необходимых для обороны города. Туда ему были отправлены припасы для четырех брандеров и двух «барок пушечных». Барки, изготовленные 18 плотниками всего за шесть дней, имели «пушечные окошки». Вероятно, это были некие варианты плавучих батарей, предназначенные для усиления обороны двинских устьев. Таким образом, можно заключить, что из шести брандеров, строившихся в 1701 г., были готовы только четыре, а две барки были сделаны, скорее всего, по инициативе К. И. Крюйса. Необходимо уточнить одно важное обстоятельство внимательное прочтение документа, на который ссылается П. А. Кротов, позволяет утверждать, что строительство прамов велось не у Новодвинской крепости, а в местечке Красное на Мурманском устье Северной Двины. Вероятно, К. И. Крюйсом был построен еще один (пятый) брандер. О строительстве брандеров в Архангельске до 1708 г. нам ничего неизвестно, указов об этом не было, да и причин для этого больше не возникало, но в документах 1707 г. у крепости числилось пять брандеров, из которых два были ветхими.

Известно описание Соломбальской верфи в 1701 г., данное голландским путешественником Корнелием де Бруином: «Царь имеет прекрасное место для постройки кораблей, в получасе от Архангельска, на северо-запад от него, оно расположено очень приятно, вне большой дороги. Все корабли, приходящие в город и выходящие из него, проходят через него. На реке, у оконечности берега, можно видеть корабль, совершенно готовый, но палуба которого еще не окончена. Селение в стороне… называется Соломбаль (Strambol)». Здесь речь идет как раз о строительстве первых шести флейтов.

Столь ли прекрасным местом в начале XVIII в. была Соломбала для организации и развития судостроения? В действительности, первая верфь была больше рассчитана на то, чтобы произвести политический эффект на иностранцев, заявить о том, что и в России строят большие морские корабли. Однако создавать полноценное адмиралтейство на острове без всякой защиты от возможного нападения врага было, по меньшей мере, неразумно. Если бы в Соломбале планировали и дальше массовое производство кораблей для российского флота, то судоверфь должна была стать самостоятельной крепостью, как например Санкт-Петербургское адмиралтейство, которое представляло собой мощное фортификационное сооружение, не уступающую своими валами и вооружением Санкт-Петербургской (Петропавловской) крепости. Не будем забывать, что в 1700 г. Россия вступила войну со Швецией, и 25 июня 1701 г. шведский флот напал на Архангельск. К счастью, эта атака была отбита, но повторного нападения шведов ждали в 1702, 1708 и 1709 гг. Ожидали и нападения англичан в 1720 г.

Вид на соломбальскую судоверфь с правого берега. Гравюра К. де Бруина 1711 г.

Петр I. Холст, масло. Художник Н. Богатский.

Немаловажно, что острова дельты Северной Двины регулярно затапливались большой водой. Сохранилось не так много сведений о весенних, а порой и осенних наводнениях, поскольку это было привычным природным явлением. Весеннее половодье представляло большую опасность, так как совпадало по времени с ледоходом, который ломал все на своем пути. В документах начала XVIII в. имеются свидетельства о сильных разрушениях, причиненных «вешними водами и льдом» в 1702 и 1707–1709 гг. Весеннее наводнение 1710 г. удостоилось упоминания в «Краткой хронологической росписи Архангелогородской истории», составленной В. В. Крестининым, лишь потому, что был разрушен дворец Петра I на Маркове острове у Новодвинской крепости.

В сложившихся условиях очень сомнительно, чтобы опытный кораблестроитель адмиралтейский комиссар Е. Е. Избрант и один из видных военных советников царя — вице-адмирал К. И. Крюйс, прибывший в 1702 г. в Архангельск из Воронежа, решили строить новые русские корабли в незащищенном месте, доступном для любопытных глаз неприятельских лазутчиков. Учитывая срочность порученного дела, они решили обойтись без возведения укреплений, расположив верфь Архангельского адмиралтейства выше по течению реки от города. При таком расположении доки адмиралтейства были защищены от противника артиллерией городских стен и стоящих на рейде судов, а от морских ветров — сложным изгибом русла Северной Дивны и высоким правым берегом.

Место нахождения адмиралтейской верфи нам удалось найти в 2010 г. благодаря обнаружению в фондах Российского государственного архива древних актов карты дельты Северной Двины, выполненной инженером Георгом Эрнестом Резе по царскому повелению в 1721 г. Территория Архангельского адмиралтейства на сегодняшний день занята водозабором для Архангельска, расположенным на Ленинградском проспекте.

Давайте обратим внимание на одно ключевое слово «доки», которое показывает отличие этого места от других мест постройки различный судов, которые у нас на Севере обычно именовали плотбищами. Док позволяет поднять судно из воды для производства ремонтно-восстановительных работ без его разгрузки и разоружения.

Один из старейших отечественных военных словарей дает следующее определение термину адмиралтейство: «Собственно же Адмиралтейство у нас значит место на берегу реки, залива, моря, для строения, хранения, снабжения и починки кораблей и других судов. Мы различаем два рода Адмиралтейства: назначенное для строения новых судов (верфь), и портовое, в котором суда хранятся, починиваются и вооружаются».

Судя по карте Г. Э. Резе, в том месте на Соломбальских островах находились лишь адмиралтейские кузницы, но не было доков, вероятно, там были расположены и некоторые склады адмиралтейства, без которых работа судоверфи, да и тех же кузниц, весьма затруднительна.

Датой основания новой верфи Архангельского адмиралтейства можно считать лето 1701 г., когда после победы над шведами у Новодвинской крепости пришлось извлечь из воды и отремонтировать плененные шняву и галиот. Именно для этого, видимо, и были устроены первые доки. Здесь на адмиралтейской верфи 24 мая 1702 г. Петр I спустил на воду два новых русских малых фрегата «Св. Дух» («Сосшествие Святого Духа») и «Курьер», а также в то лето заложил малый фрегат «Св. Илья» (историк русского флота Ф. Ф. Веселаго в справочнике «Список русских военных судов с 1668 по 1860 год» в 1872 г. указал, что эти два фрегата были построены в Архангельске, а не на Соломбальской верфи, как предыдущий «Св. Павел»).

Документов о строительстве новых кораблей с 1704 по 1709 г. не сохранилось, но по косвенным данным мы можем судить, что на адмиралтействе шла активная работа, в том числе по совершенствованию собственной производственной базы. Так, в 1706 г. Е. Е. Избрантом в Архангельске был построен канатный завод, а на р. Ширше было начато строительство водяной пильной мельницы. В это время в помощь адмиралтейскому комиссару для управления Архангельским портом был назначен капитан Класс Фрас.

25 апреля 1707 г. в помощь Е. Е. Избранту из Приказа адмиралтейских дел в Архангельск был послан Семен Степанович Племянников (также в звании адмиралтейского комиссара). Видимо, состояние здоровья Е. Е. Избранта уже вызывало тревогу, и без помощника он обойтись не мог. В начале 1708 г. Елизарий Избрант умер, и руководство Архангельским адмиралтейством было возложено на воеводу П. А. Голицына, обучавшегося основам морского дела в Венеции.

Архангельск в начале XVIII в. фрагмент карты. 1771 г

Выше города обозначено место, подписанное: «Бывшая адмиралтейская верфь называемая Бык», на соломбальских островах имеется надпись: «Адм[иралтейсние]. кузницы».

Вероятно, весной 1708 г. по именному царскому указу от 20 ноября 1707 г. мастером Геренсом Выбе были заложены два тридцатидвухпушечных фрегата, которые были достроены только в 1710 г. Задержка с завершением постройки произошла из-за того, что в 1708 г. в Архангельске ожидали очередного нападения шведского флота и принимали меры к организации обороны. 12 июля находившийся в походе Петр I приказал приготовить Архангельск к отражению нападения неприятельского флота. Указ этот хорошо известен и был неоднократно опубликован. В нем царь сообщал, что «в пристаноще швецком Карлскронее приготовляется эшкадра караблей воинских, в дватцети во шти состоящая, и намерен оную послать к городу Архангелскому», и требовал от воеводы привести крепости в оборонительное состояние, устроить батареи, где противник имел бы возможность пройти на мелких судах, а также «поставить на воде в опасным местех прамы с пушками, где пристойно и велет учинить брандеры», непосредственно подчинив ему для защиты города всех «у города обретающихся морских офицеров и матросов».

П. А. Голицын сообщал Петру I о том, что на Пудожемском устье Северной Двины устроено боновое заграждение, оборудованы три плавучие батареи (прамы), приготовлены брандеры. Такая же водная преграда была сделана «против городков» на Мурманском устье, а также оборудовались зажигательные суда. У Новодвинской крепости летом 1708 г. пять брандеров были вытянуты на Марков остров и находились в полной готовности, в них были «покладены всякие воинские зажигателные струшки и иные припасы, что принадлежат к тем судам».

Таким образом, из писем П. А. Голицына нам известно о пяти брандерах у Новодвинской крепости и о некотором их количестве в Мурманском и Пудожемском устьях. Принимая во внимание, что в переписке брандеры упоминаются во множественном числе применительно к двум точкам дислокации, то их должно быть не менее четырех. Кроме того у Новодвинской крепости два брандера должны были быть новыми, вместо двух ветхих, о которых было написано в Отписных книгах 1707 г. Это дает нам все основания предположить, что в 1708 г. их было построено не менее шести.

О мерах, принятых для организации обороны города, П. А. Голицын обстоятельно докладывал П. П. Шафирову в письме от 7 августа. В частности, из этого документа известно, что корабли архангелогородской флотилии, которые смогли укомплектовать экипажами, были задействованы в обороне города «Траспорт», «Меркуриус» и «Св. Дух» были выведены «для проведывания оных неприятелей и отпору на взморе, и велено им быть при Двинских устьях, и ныне они стоят в урочище на яме». Нужно отметить, что, по свидетельству того же К. де Бруина, эти корабли не просто «стояли», а активно контролировали действия судов при подходе их к крепости.

Осенью 1710 г. Ф. М. Апраксин в ответ на письмо П. А. Голицына с просьбой прислать нового адмиралтейского комиссара сообщил, что указано «о починке судов попечение иметь вашей милости». Также на губернатора была возложена ответственность за строение новых судов, хранение припасов и надзор за морскими служителями, а надзирателя на верфь ему было предложено определить «по своему усмотрению».

В 1710 г. два новых фрегата «Св. Павел» и «Св. Петр» (капитан — Бенс), корпуса которых были спущены на воду в 1709 г., и построенный в 1703 г. малый фрегат «Св. Илья» (под командой капитан-поручика Боиса) были отправлены в поход из Архангельска в Санкт-Петербург. «Фундамент» малого фрегата «Св. Илья», по словам губернатора П. А. Голицына, сам государь «заложить изволил». Возглавил эскадру на «Св. Павле» капитан Авраам Рейс. Это был первый переход из Архангельска в Санкт-Петербург. Такие походы архангелогородских эскадр станут традиционными на ближайшие полтора века.

«Св. Илья» за семь лет эксплуатации и хранения в глазах царя, вероятно, потерял значение как боевой корабль, и в указе капитану Рейсу о походе он значится уже как транспорт. Однако судьба рассудила по-другому «Св. Павел» во время сильной бури потерял мачту и 18 августа возвратился в Архангельск, а «Св. Илья» и «Св. Петр» благополучно пришли в Копенгаген, по пути следования захватив шведский галиот, груженый лесом. Осенью того же года, корабли, посланные из Копенгагена в крейсерство в Каттегат, захватили еще один галиот нагруженный солью, а шведская военная бригантина спаслась от них бегством благодаря близости своего берега. Успешное крейсерство архангельских фрегатов из Копенгагена, где они находились в подчинении у русского посланника В. Л. Долгорукова, продолжалось и на следующий год захватом шведских каперских и торговых судов.

52-пушечный корабль «Ягудиил».

А. Рейс на «Св. Павле» после ремонта на следующий год пришел в Данию, откуда осенью в 1712 г. с эскадрой отправился в Ригу. «Св. Илья» на пути в Ригу разбился.

Указ, данный в марте 1710 г. о строительстве двух новых кораблей в Архангельске, не был выполнен до 1711 г. из-за отсутствия заготовленных пиломатериалов. В марте 1711 г. иноземец Геренс Выбе, уже построивший два фрегата в Архангельске, был назначен корабельным мастером Архангельского адмиралтейства, а учеником при нем — его сын Питер, о чем 19 мая 1711 г. доложил графу Ф. М. Апраксину вице-губернатор А. Курбатов. В том же году экипажмейстером адмиралтейства был нанят Ф. Баженин.

В 1712 г. на Соломбальской верфи Г. Выбе заложил три пятидесятипушечных корабля, и корпуса, по его заключению, были готовы к спуску на воду к июлю 1713 г. или даже раньше. 3 августа 1713 г. Г. Выбе умер, работу продолжил его сын, который заложил тем летом два новых корпуса.

В 1713 г. в Архангельске спустили на воду и подготовили к плаванию фрегаты «Архангел Гавриил» и «Архангел Рафаил», которые 17 сентября вышли в поход на Балтику во главе с капитаном Симсоном. «Архангел Михаил», не успев пройти мимо Новодвинской крепости и выйти в море из-за нагона льда, остался зимовать в Архангельске. «Архангел Рафаил», дойдя до Колы, остановился на зимовку, но получивший об этом донесение Петр I немедленно послал за ним И. А. Синявина, приказав немедленно привести корабль в Ревель.

За время строительства трех «Архангелов» на нужды Соломбальской верфи деньги «сверх корабельных расходов» были потрачены на «укрепление… от вешних вод», «на строение кузниц, на хоромное строение», а также на починку «корабля — транспорта и галиота и шняв», что свидетельствует в пользу того, что основное строительство кораблей Архангельским адмиралтейством переносится на Соломбальскую верфь, оставляя доки адмиралтейства для портовых нужд.

Осенью 1713 г. вице-губернатор А. А. Курбатов работу над двумя новыми корпусами остановил из-за болезни корабельного матера Питера, который стал «вельми скорбен». Об этом Ф. Баженин доложил Ф. М. Апраксину, также он сообщал о нехватке ясеневых корабельных блоков, которые экипажмейстер предлагал выписать из-за границы, а не ждать отечественных поставок, объясняя это тем, что «тому заморская цена воронежской присылки будет не дороже».

Об остановке работ доложил царю и сам А. А. Курбатов, ссылаясь на то, что «одному ему Петру (Питеру Геренсу Выбею — И. Г.) вручить о строение без указу В. В. (Вашего величества — И. Г.) опасно». В это время «надсмотрителем» верфи был определен Максимович.

В 1714 г. Петр I повелел закупать «блоки из-за моря», а из имеющегося материала «заложить еще три корабля, а буде лесу больше будет, то и более». Пиломатериалов хватило еще на два пятидесятипушечных корабля, которые заложили 20 июня 1714 г.

7 августа 1714 г. в поход ушел «Архангел Михаил» под командой капитан-поручика Крамера.

В «Ведении», которое подал корабельный мастер П. Г. Выбей, сказано, что четыре новых корабля, которые было указано делать по прежней пропорции, он заложил чуть большего размера в 1713 г. первые два «двумя футами свободнее, длиною 129 фут», два других в 1714 г. — длиною 130 футов, и строил их уже как пятидесятидвухпушечные. Но, как писал корабельный мастер, изменения в проект вносились и в Санкт-Петербурге — адмиралтейский советник А. В. Кикин распорядился на двух кораблях изменить высоту верхней палубы и размеры пушечных окон нижней палубы.

В феврале 1715 г. корабельному мастеру П. Г. Выбею были присланы распоряжения об изменении проекта четырех новых кораблей, «чтобы он у тех кораблей крют-каморы делал напереди, а не назади, також бы и камбузы делал у них в баке, а не в интрюме». В марте 1715 г. вице-губернатору П. Лодыженскому было послано письмо от Ф. М. Апраксина, который передал царский приказ: «Когда новостроющиеся у города корабли в путь будут отправляться, тогда на оные вместо балласту нагрузить рожью, сколько возможно».

В марте в Архангельск прибыл И. А. Синявин, который занялся подготовкой эскадры к походу. Из его доклада Петру I следует, что в походный строй монарх планировал включить яхту «Роял Транспорт» и трофейную шведскую шняву. Нам неизвестно письмо Пальчикова, в котором он еще раньше докладывал о «худобе» царской яхты, но из доклада И. А. Синявина следует, что ее взялись подготовить в дальний поход. В апреле командир эскадры доложил Ф. М. Апраксину, что шведская шнява сгнила совсем, а на «Роял Транспорт» придется делать новые мачты, так как на яхте при хранении были демонтированы и старые мачты. И. А. Синявин писал: «Сыскать не можем и думаю, что в полую воду унесло».

24 августа 1715 г. под начальством И. А. Синявина из Архангельска вышла эскадра, состоявшая из четырех новых пятидесятидвухпушечных кораблей «Уриил» (И. А. Синявин), «Селафаил» (Витус Беринг), «Варахаил» (Бенс), «Ягудиил» (Ден) и царской яхты «Роял Транспорт». Первые два из них «после необыкновенно трудного плавания» в конце ноября пришли в Копенгаген. «Варахаил» для исправления полученных повреждений зашел в норвежский порт Флекерн и прибыл в Копенгаген только весной 1716 г. Царская яхта разбилась близ Готенбурга. «Ягудиил» из-за сильной течи возвратился в Архангельск, откуда после ремонта 17 октября вновь вышел в море. Там вновь открылась течь и капитан Ден смог довести корабль только до порта Рамзунд близ острова Миналя. «Ягудиил», безусловно, можно признать самым несчастливым кораблем, построенным в Архангельске, на котором за время похода умерло 36 моряков и 48 оказались тяжело больны.

Строительство боевых кораблей на верфях Архангельского адмиралтейства продолжалось до 1715 г. Больше при жизни Петра I в Архангельске не строилось боевых кораблей ни для Севера, ни для Балтийского флота.

Принято считать, что с 1693 по 1715 г. в Архангельске было построено 15 кораблей по государственному заказу (7 кораблей, 7 фрегатов, 1 яхта) Однако, как замечает Ф. Ф. Веселаго, «для судов больших рангов цифры… несомненно верны, для мелких же только приблизительныя». Давайте подсчитаем хотя бы примерный состав кораблей разных типов и классов, построенных и (или) капитально отремонтированных по государственному заказу в Архангельске в эти годы.

В 1715 г. верфи Архангельского адмиралтейства остались без государственного заказа.

ГРАЖДАНСКОЕ СУДОСТРОЕНИЕ В НАЧАЛЕ XVIII ВЕКА

Если о военных кораблях разных типов, построенных Архангельским адмиралтейством, мы можем найти информацию, хотя и не всегда полную, то о гражданском (купеческом) судостроении в эти годы мы имеем только отрывочные сведения, которые не позволяют представить целостную картину.

Известно о торговом судне братьев Бажениных, которое было отправлено в Англию в 1706 г. с командой, в состав которой, по царскому указу, были включены солдаты архангелогородского гарнизона, что дает нам основание говорить о государственной принадлежности отправленного на экспорт груза. На обратном пути из Лондона 28 июня 1707 г. корабль был пленен французскими каперами и сожжен, а русские солдаты после плена были высажены на остров Кильдин.

Ф. Ф. Веселаго без указания источника сообщил об архангелогородце Иване Стрежневе, который, последовав примеру Бажениных, «построил корабль и отправил его с товарами за море, но в 1708 году корабль этот был захвачен французами, также как и одно из судов, посланных Бажениными».

Ф. Баженин в письме к Ф. М. Апраксину в 1713 г. упоминал о совместном с Дмитрием Соловьевым строительстве корабля, который он построил до начала работы в Архангельском адмиралтействе, то есть до 1711 г., и о строении «наших про себя кораблей» иноземцем Андреем Меня.

Заказ торговой компании князя А. Д. Меншикова на постройку судов для рыбной ловли и промысла морского зверя был размещен на верфи братьев Бажениных, по-видимому, в 1715–1725 гг.

В 1725 г. Баженины на своей верфи по сенатскому наряду (а не по адмиралтейскому заказу) спустили на воду три китоловных судна, построенных с помощью голландских мастеров, которых специально для этого выписали в Россию. Участвовавшие в постройке судов мастера из адмиралтейства по распоряжению Адмиралтейств-коллегии были отозваны с Санкт-Петербург. Суда эти вернулись с промысла «с большими повреждениями и совершенно без успеха». Следствие, произведенное Берг-коллегией, признало виновными голландских мастеров, выполнявших особое поручение своего правительства, «чтобы они не только не обучали русских китоловному промыслу, но всеми силами старались бы вредить».

Даже из столь разрозненных сведений можно сделать вывод, что торговое и промысловое «новоманерное» купеческое судостроение в Архангельске развивалось успешно.

СОЛОМБАЛЬСКОЕ АДМИРАЛТЕЙСТВО

Возрождение государственного судостроения в Архангельске было вызвано тем, что под Санкт-Петербургом заканчивался мачтовый и строевой лес, корабли петровской постройки ветшали, а закупки за границей не покрывали дефицита боевого состава Балтийского флота. Имевшегося дуба было недостаточно для того, чтобы построить необходимое количество боевых кораблей.

Весной 1732 г. корабельный подмастерье Брант был послан «в архангелогородский порт для обымкания (отыскания — И. Г.) и осмотра годных лесов к строению военных кораблей». Обнаруженная Брантом лиственница удивила его и Адмиралтейскую коллегию своей исключительной прочностью и долговечностью. Это послужило причиной принятия решения, которое гласило: «И понеже такие леса к архангелогородскому порту весьма способны и можно их пристойным образом заготовлять и к тому порту ставить водою то, по мнению комиссии, возможно корабли 54-х пушечные строить там в том месте, где и прежняя для строения военных кораблей верфь имелась. Також ежели тамошний форватер в такой глубине сыщется, что могут и 66-ти пушечные корабли им провожены быть, и к оным лиственичныея деревья тостотою угодныя сыщутся, то и такие тамо строить». Вот так, в докладе Воинской морской комиссии 4 августа 1732 г. было решено возобновить строительство боевых кораблей в Архангельске. Это решение было подкреплено сенатским указом от 1 декабря 1732 г. «Об определении офицера для надзирания за работами при строении кораблей у города Архангельскаго». Этим актом было официально закреплено возобновление судостроения на Севере.

В связи с началом работы Камчатской экспедиции, на которую, несмотря на ее название, было возложено изучение побережья Северного Ледовитого океана от Архангельска на восток, с Балтики в Архангельск стали приходить корабли из Кронштадта, которые, в свою очередь, требовали обслуживания, а иногда и ремонта. Из-за этого, опережая возрождение адмиралтейства, в Архангельске стал восстанавливаться военный порт, капитаном над которым именным императорским указом от 8 января 1733 г. был назначен капитан флота Мятлев.

17 января в Архангелогородскую губернскую канцелярию был послан указ, согласно которому до прибытия Мятлева в Архангельск его обязанности должен был исполнять капитан Клавер. В этом же указе сообщалось, что «к строению кораблей и судов» в Архангельск было направлено 476 адмиралтейских служителей, этим мастеровым людям и служителям нижних чинов было определено место для строительства жилья на Соломбальских островах. Так началось возрождение адмиралтейства в Архангельске.

13 апреля 1733 г. на основании всеподданнейшего доклада главным командиром над портом и адмиралтейством из флагманов был назначен шаутбенахт П. П. Бредаль, на которого была также возложена ответственность за работу по осмотру берега от Архангельска до р. Оби в рамках Камчатской экспедиции.

7 января 1734 г. Адмиралтейств-коллегия получила сообщение из воинской морской комиссии, что при Архангельском порте для строения военных кораблей определено место на Соломбальской верфи. Этот выбор был сделан контр-адмиралом П. П. Бредалем и капитаном Мятлевым вместе с корабельным мастером Козенцем. Новая верфь была образована на одном из Соломбальских островов, «на котором уже и строение кораблей имеется, и по определению воинской морской комиссии велено, по мнению их, быть той верфи на Соломбальском острове», тем более, что «прежнее место, именуемое Бык, осталось к строению военных кораблей в неудобстве».

1 марта 1734 г. контр-адмирал П. П. Бредаль доложил Адмиралтейств-коллегии, что для зимней стоянки кораблей наиболее удобна Лапоминская гавань и «потребно тамо построить крепость или хотя б добрую батарею, дабы можно во время военное от нечаяннаго нападения защиту иметь и проходу вверх (по реке Северная Двина к Архангельску — И. Г.) кораблям не допустить». Это предложение было доложено 26 марта, и коллегия определила: «Ко осторожности и обороне от неприятельского нападения, для содержания В. И. В. (Высочайшего Императорского Величества — И. Г.) кораблей, которые могли б в безопасности тамо быть, где способнее надлежит иметь оную батарею», поручив П. П. Бредалю совместно с губернатором, корабельным мастером и капитаном над портом выбрать место и построить батарею весной 1735 г.

Получив такое указание, батарею в Лапоминке начали строить сразу же в 1734 г., не дожидаясь следующей весны, о чем было доложено в Санкт-Петербург; и 19 декабря Адмиралтейств-коллегия приказала: «О строящейся у города Архангельскаго при Лапоминке батарее, когда оная придет в готовность, чтоб определены были к содержанию оной служители, также пушки, порох и прочую амуницию откуда получать, о том в архангелогородской конторе над портом учиняя проект прислать к разсмотрению в коллегию немедленно».

В 1734 г. было принято решение о закладке двух кораблей в Архангельске. Изготовить чертежи одного судна было поручено корабельному мастеру Козенцу, второго — подмастерью Якову Бранту. Фактически же, в том году заложили три пятидесятичетырехпушечных корабля, которые Адмиралтейств-коллегия приказала строить корабельному подмастерью Я. Бранту. Тем же решением контр-адмиралу П. П. Бредалю было указано готовить лиственничный лес еще на три таких же корабля. Кроме того, с целью проверки пригодности соснового леса для корабельного строения, было приказано заготовить материалы и начать строительство двух тридцатидвухпушечных фрегатов, один из которых следовало изготовить полностью из сосны. Проектирование их было поручено мастеру Козенцу. Все пять кораблей должны были быть готовы к лету 1736 г., а первые два — летом 1735 г.

16 июля 1735 г. из Кронштатдта в Архангельск был отправлен фрегат «Россия», который должен был доставить якоря и другая необходимая для достройки кораблей оснастка; поскольку возрождавшееся в Соломбале судостроение еще не имело всех производств, необходимых для полного производственного цикла. Однако из-за внезапно возникших трудностей в плавании фрегат в 1735 г. в Архангельск так и не прибыл.

Первенцами, сошедшими со стапелей Соломбальского адмиралтейства, стали пятидесятичетырехпушечные линкоры «Северная Звезда» и «Город Архангельск».

«Северную Звезду» спустили на воду 15 июня, линкор принял под свое командование капитан Д. Паддон. «Город Архангельск», спущенный на воду 22 июня, принял под командование капитан А. И. Полянский. Достройка кораблей велась под руководством их капитанов, и (надо отдать должное А. И. Полянскому) линкор «Город Архангельск» завершили раньше. Его удалось укомплектовать из имевшихся запасов, и уже 19 сентября 1735 г. он пришел в Кронштадт. Достройка «Северной Звезды» затянулась, и оснастить полностью ее не смогли. Капитан Д. Паддон в августе 1735 г. вывел линкор на бар для вооружения и догрузки, однако из-за того, что фрегат «Россия» в Архангельск не прибыл и якоря не доставил, контора над портом приказала капитану разгрузить корабль и подготовиться к зимовке в Лапоминской гавани.

ЧАСТНОЕ СУДОСТРОЕНИЕ В АРХАНГЕЛЬСКЕ

14 марта 1734 г. Адмиралтейств-коллегия согласилась удовлетворить прошение архангельского купца Н. Крылова «о даче ему позволения в строении собственных его купецких кораблей и прочих судов на месте, именуемом Бык, которое сначала, при учреждении тамо верфи, назначено под строение военных кораблей (курсив мой — И. Г.)».

Никита Крылов, прежде работавший у братьев Бажениных, основал свою судоверфь на Быку в 1732 г. и в 1734 г. присоединил к ней территорию и доки бывшего Архангельского адмиралтейства, что позволило перенести сюда производство судов и братьям Бажениным, так как Соломбальская верфь отошла в ведение адмиралтейства. Около 1748 г. рядом поставил свою верфь купец Бармин, а позже и купец Амосов. Архангельские купцы Н. Зыков и П. Пругавин основали свои верфи на р. Маймаксе. Для снабжения купеческих заводов якорями вблизи Архангельска были открыты два завода Лайский (купца И. Денисова с братьями) и на р. Кехте (купца Голубина).

В 1760-х гг. в восьми верстах выше Архангельска (в районе современной ул. Дачной) англичанин Гом поставил верфь с тремя эллингами (верфь стала называться Гомовской). Кроме этого у него были еще две верфи на р. Онеге.

На право считаться родиной российского военно-морского флота уже более века претендуют воронежцы, стоящие у истоков Азовской флотилии. Документы, раскрывающие суть притязаний, разыскал и опубликовал В. А. Пальмин. В 1894 г. воронежский губернатор обращался к императору Александру III с просьбой о признании 2 апреля 1696 г. датой основания Российского флота, а Воронеж — его родиной, но получил высочайший отказ, в котором было сказано, что «ранее спуска 2 апреля 1696 году в Воронеже трех военных галер «Принципиума», «Св. Марка» и «Св. Матвея» был заложен царем в 1693 году на Соломбальской верфи 24-пушечный корабль. В начале 1694 года был спущен корабль, а пока корабль вооружался, на яхте «Св. Петр» царь ходил в Соловецкий монастырь. Купленный в Голландии корабль «Святое Пророчество», «Апостол Павел» и яхта «Святой Петр» плавали с царем до Святого Носа в 1694 году, те ходили в океан, а потому событие это относится гораздо более к зарождению Флота, чем постройка Флотилии в Воронеже и действия ея на реке Дон».

Генеральный план Соломбальской верфи Архангельского адмиралтейства. 1741 г.