Империя бобров (Статья Л.Г. Бондарева).

Около тысячи лет назад в Восточной Европе — на Руси, в Польше и в Литве — сложился организованный промысел бобров. Люди, занятые этим делом, — бобровники — имели исключительное право на бобровые гоны (охоту) в княжеских землях.

Только смерть может помешать ему

строить”, — говорили в старину люди.

Ж.-И. Кусто

Родина бобров — Азия. Они появились там около 40 млн лет назад. Оттуда ареал расселения бобров распространился на Европу, а в эпоху великих оледенений, когда на месте Берингова пролива образовалась суша, они проникли в Северную Америку.

В Америке обитал ныне вымерший гигантский бобр. Судя по размерам черепа с огромными зубами, его рост, когда он вставал на задние лапы, составлял 2,75 м; весил он 350 кг. По-видимому, это была боковая тупиковая ветвь. Бобры процветали миллионы лет не за счет зубов и когтей, а благодаря своему интеллекту.

Длина тела современного бобра до 1 м, вес до 30 кг. Продолжительность его жизни — около 30 лет. Плотность пуховых волос на брюхе бобра достигает зимой 27 тысяч на 1 см2. Бобр — превосходный пловец и ныряльщик. Под водой он может находиться 15 минут.

“Инженерно-строительная” деятельность бобров хорошо известна. Сначала на речной пойме устраивается нора. Сверху на нее набрасывают много сучьев и веток, образуется куполообразная куча хвороста — хатка. Все ветки, торчащие внутрь этого помещения, бобры откусывают, а щели конопатят мхом и замазывают илом. В итоге получаются гладкие ровные стены и потолок. Разрушить это сооружение высотою в 2—3 м нелегко. Недаром немецкие зоологи называют хатку бургом (Burg — замок, укрепление).

Строя свое жилище, бобры всегда стремятся к тому, чтобы вход в хатку располагался под водой, это защищает их от сухопутных хищников. Если же, хотя бы временно, вход осушается (например, в маловодные годы), то зверьки стараются затопить его. Достигается это путем строительства плотин. В ход идут большие и малые ветки, куски дерна, ил и всякая растительная труха. Эти материалы настолько переплетаются, что разорить плотину не так просто. Выше по течению образуется водохранилище.

По суше бобр передвигается не очень ловко. Чтобы в случае опасности быстро добраться до надежного убежища, он заботится об удобных путях отступления — роет каналы на пойме. Все они заканчиваются у входа в нору. Каналы используются им также для сплава строительного материала и веток, предназначенных в пищу.

Бобровый пруд. Схема.

Пищей бобру служат кора и молодые ветки ивы, ольхи, березы, осины. Осина для него — подлинный деликатес. Чтобы свалить дерево диаметром в 12 см ему необходимо чуть больше получаса. На месте поваленных деревьев остаются пеньки характерной формы, похожие на заточенные карандаши. Поваленные деревья бобр расчленяет на удобные для транспортировки куски длиною около 0,5 м. Обгладывая кору с такой палки он держит ее за концы, и со стороны кажется, что зверек играет на флейте.

Первых детенышей самка рожает в возрасте трех лет. В дальнейшем приплод, в среднем два-три малыша, появляется ежегодно. На третьем году жизни молодое поколение покидает родителей и отселяется на участок ниже плотины. Таким образом, бобровая семья редко насчитывает больше десяти зверьков.

Сразу после захода солнца старший бобр начинает обход плотины с целью проверки ее состояния. Если при этом обнаруживается повреждение запруды и утечка воды, то все жители бобрового поселения, включая малышей, которым нет еще и года, и беременных самок, немедленно подключаются к ремонту. Они трудятся до тех пор, пока плотина не будет полностью восстановлена. Известен случай, когда во время паводка в плотине образовалась промоина глубиною более метра и около 5 м шириною. Казалось, что полное разрушение запруды неизбежно. Но двое бобров справились с ремонтом за одну ночь!

“Рефлекс ремонта” сыграл печальную роль в судьбе бобров. Люди каменного века довольно быстро разработали простые приемы охоты. Достаточно было нарушить плотину, и чуткий зверь, позабыв об осторожности, приступал к ее восстановлению, подставляя себя под удар дубиной. Процентное содержание костей бобра быстро возрастает в кухонных отбросах на стоянках неолита (нового каменного века).

Череп бобра

Около тысячи лет назад в Восточной Европе — на Руси, в Польше и в Литве — сложился организованный промысел бобров. Люди, занятые этим делом, — бобровники — имели исключительное право на бобровые гоны (охоту) в княжеских землях. Они же занимались разведением бобров, умели делать отбор по масти, формируя стада черных, карых и рыжих бобров. Секреты селекции передавались из поколения в поколение. Фактически бобры были в то время на положении полудомашних животных.

Браконьерство строго наказывалось. В “Русской правде” — своде законов домонгольской Руси — сказано, что за кражу бобра полагается 12 гривен штрафа. Не в пример всем остальным диким животным бобры были признаны предметом движимой собственности.

Разумно организованный промысел был подорван в годы монгольского ига. Тогда все жители Руси, включая однодневных младенцев, облагались податью, которую платили мехами. Последовало вынужденное усиление охоты на бобров. При археологических исследованиях на территории московского Кремля обнаружилось, что в слоях, относимых к XI—XIII вв., кости бобра встречаются чаще, чем кости других диких животных.

После освобождения от монгольского ига промысел восстановился, хотя далеко не в прежнем объеме. И все же на Клязьме, например, в XVI в. было 24 деревни, населенных бобровниками. В приокской полосе Рязанщины бобровые гоны продолжались до XVII в. Популяция сокращалась. В XVI в. в Новгороде шкурки бобров ценились выше соболиных, а в 1652 г. в Томске один бобр стоил столько же, сколько стоили три соболя.

Кроме мяса и шкуры использовалась “бобровая шерсть” — вычесанный мягкий подшерсток (кастор) и знаменитая “бобровая струя”, секрет мускусной железы, желто-бурое желеобразное вещество. Струе приписывались целебные свойства. Она использовалась в виде мазей, настоек, порошков и считалась универсальным средством против болезней — от икоты до истерии и чумы. Магические свойства приписывались также высушенному хвосту бобра.

Поскольку все хотели быть здоровыми, цены на бобровую струю непрерывно поднимались. В Сибири в начале XIX в. цена одного фунта достигла фантастической цифры — 500 рублей. Бобры быстро оказались на грани полного истребления.

Ныне миф о бобровой струе как суперлекарстве развеян. Возможно лишь, что благодаря присутствию фенолов и феноловых кислот она может обладать некоторым дезинфицирующим действием.

В фольклоре сибирских аборигенов и американских индейцев звучит одинаковый мотив: бобры — бывшие люди. В Зауралье в старое время манси и ханты были уверены, что бобры понимают речь человека. Поэтому, находясь близко от бобрового поселения, нельзя было плохо отзываться о его хозяевах.

В средневековых книгах бобров наделяли человеческими качествами. Писали, что они передвигаются на двух ногах, бревна переносят по двое на плечах и сажают кустики ивы в предварительно разрыхленную землю. В бобровом обществе есть рабы, которым поручают самую тяжелую работу, и есть изгои — неисправимые лентяи, которых прогоняют на все четыре стороны. Верили также, что ношение касторовой шляпы хорошо влияет на умственные способности ее владельца, а ожерелье из зубов бобра ускоряет прорезывание зубов у младенцев.

Почитание бобра многими народами не исключало охоту на него. Североамериканские индейцы перед охотой обращались к вождю бобров — Великому Бобру с молитвой и приносили ему в жертву табак. Аборигены Западной Сибири мясо бобра съедали, но при этом следили, чтобы ничего не попало собакам. Кости надо было закопать или утопить в воде.

В Европе католические священники разрешали потребление мяса бобра даже во время постов. Православное же духовенство категорически запрещает его употребление в пищу. В Новгороде в XIV в. на исповеди задавали специальный вопрос: “Не ядал ли бобровину или конину?”

В Америке история бобров имела свои особенности. До появления европейцев охота индейцев являла собой красноречивый пример экологической мудрости. Добывалось ровно столько дичи, сколько было нужно на сегодняшний день. Запрещалось убивать самок и молодых животных. Соблюдались сроки охоты. В некоторых заповедных угодьях вообще запрещалась всякая охота. Добыча тотемных животных, к числу которых относился бобр, была ограничена.

На испанских картах XVI в. северо-восток Северной Америки помечен как “бесполезные земли”. Но именно там англичане и французы открыли богатейшие охотничьи угодья. Бобр играл там далеко не последнюю роль. В районе Великих озер казалось, что земля состоит из одних только бесчисленных бобровых прудов, плотин и болот. По оценке немецкого натуралиста Бернхарда Гржимека, в 1600 г. в Северной Америке обитали от 60 до 100 млн бобров.

В XVII—XIX вв., как раз в то время, когда в Старом Свете бобры превращались из промысловых зверей в редких, в Америке, к югу, востоку и западу от Великих озер разыгралась драматическая “бобровая лихорадка”. В Европе меха превращались в золото.

Немногие животные так воздействовали на ход истории, как бобры. Они повлияли на судьбы тысяч и тысяч людей — охотников, наемных солдат, искателей приключений, картографов, мехоторговцев, бродяг, миссионеров, вояжеров… Бобровые угодья стали причиной англо-французской войны за обладание Канадой (1756—1763).

В круговерти событий индейцы отбросили заветы предков и включились в Большую Охоту, меняя бобровый мех на ножи и “огненную воду”…

Всемирная Большая Охота привела к тому, что к началу ХХ в. ареал бобра катастрофически сократился, особенно в Старом Свете. Достаточно сказать, что к 1918 г. на всей огромной территории России уцелело всего 800—900 зверьков.

В последующие десятилетия биологи разных стран затратили много усилий для спасения исчезающего вида. Эти работы увенчались успехом, особенно в Северной Америке. Умные бобры появились даже на окраине Оттавы, вблизи городов их меньше тревожат природные враги — волки, лисицы и выдры. Возобновилась охота, причем в значительных размерах: в сезон 1978—1979 гг. в Канаде закупили почти 450 тыс. шкурок на сумму 16 млн долл. Случается, что бобры перегрызают телефонные кабели, совершают набеги на сады, их деятельность приводит к подтоплению лугов и пахотных земель. В прессе иногда ставится даже такой вопрос: “А не станут ли бобры, подобно австралийским кроликам, национальным бедствием Канады?” Сама постановка такого вопроса говорит о высокой активности и устойчивости канадской популяции бобров.

Что касается территории СССР, то регулируемый промысел бобров был открыт с 1961 г. В настоящее время вероятная численность бобров близка к 250 тыс. голов.

По слухам, финляндские бобры, быстро размножающиеся под охраной финских законов, уже не умещаются на своей родине и все активнее переходят финско-российскую границу.

Бобровые рекорды

Самое большое поваленное дерево — тополь диаметром полтора метра и высотою 27 м. Длина самой большой плотины — 700 м (в штате Монтана), ширина плотины в основании — 4—6 м, высота — 4,5 м. Самый длинный канал — 400 м (Припятский заповедник в Белоруссии). Высота хатки — 13 м, диаметр — 10 м. Рассказывают, что во время немецкой оккупации партизаны использовали покинутые бобровые хатки как временные укрытия. Но самый главный рекорд — огромный ареал, включавший до начала интенсивной охоты все внетропические леса.

Не бобром единым может регулироваться речной сток в естественных условиях

В лесной зоне помехами речному стоку могут быть не только бобровые плотины, но и заторы из плавника. Попавшие в реку деревья накапливаются при резких поворотах и уменьшении уклонов русел, при дроблении потока на рукава, на отмелях. В залесенных речных бассейнах до их освоения человеком происходил процесс накопления огромных запасов древесного аллювия (термин принадлежит Ю.Ф. Чемекову). Под древесным аллювием понимаются стволы деревьев, ветки, растительный детрит, накапливающиеся в русле и на поверхности поймы. Формы древесного аллювия — плавник, топляк, заломы, карчи*. Особую — биогенную — форму представляют рассмотренные выше бобровые плотины.

Случалось, что некоторые реки были сплошь загромождены деревьями. Любопытные сведения о гигантском заломе на р. Ред-Ривер, притоке Миссисипи, сообщает Дж. Бейклесс в книге “Америка глазами первооткрывателей” (русский перевод 1969 г.).

“Внизу, под фантастическим нагромождением бревен журчала медлительная Ред-Ривер. А поверх этой массы уже сформировался почвенный слой, настолько мощный, что на нем, словно на твердой земле, росли высокие деревья, и человек мог без всякого труда перейти с одного берега на другой… Затор на Ред-Ривер, пожалуй, был сравним с огромной змеей: медленно и неуклонно полз он вверх по течению задушенной им реки, с силой оттесняя ее воды во вновь образующиеся боковые протоки. Ежегодно река захватывала в свое русло все новые и новые массы растительного мусора, наращивая затор сверху. Каждый год он терял снизу часть деревьев и бревен, уносимых течением”.

Этот затор возник ориентировочно около 1400 г., затем непрерывно наращивался, и к 1833 г. протянулся вверх по течению на 142 мили (228,5 км). Понадобилось семь лет, чтобы разобрать это невероятное скопление древесного аллювия.

Заметим, что Ред-Ривер не такая уж маленькая река. Площадь ее бассейна — 233 тыс. км2 — почти такая же, как площадь бассейна нашей Оки (245 тыс. км2), а среднегодовой расход в устье равен 700 м3/с (у Оки — 1200 м3/с).

Наиболее же благоприятны условия для накопления древесного аллювия на малых реках, где предельная площадь водосбора не больше 200 км2. В таких бассейнах одно большое упавшее дерево может перегородить водоток и создать предпосылки для образования залома. Малые реки легко перегораживаются и бобрами.

Теперь немного статистики. На территории СССР насчитывалось около 3 млн водотоков, 99% из них относятся к малым рекам, общая протяженность которых составляет 94,7% от длины всех рек. В западной части Европейской территории Союза малые реки дренируют от 70% до 85% водосборной площади притоков первого порядка таких рек, как Неман, Припять, Березина, Западная Двина.

Это значит, что во времена расцвета восточноевропейских бобров эти животные могли контролировать более 2/3 залесенной водосборной территории. Эту цифру, пожалуй, можно распространить на все внетропические леса земного шара.

Заломы и бобровые плотины образовали огромное количество подпруженных озер, способствовали заболачиванию. Это обусловило высокую степень зарегулированности стока.

Отчетливо была выражена тенденция к ветвлению русел, возрастанию их извилистости, к расширению долин. Участки локального размыва (прокладывание новых русел в обход плотин, боковая эрозия, котлы вымывания) играли явно второстепенную роль. Сток наносов перехватывался плотинами, заломами, наносы осаждались в естественных отстойниках, где скорость течения очень мала. Феномен накопления древесного аллювия усиливал и подчеркивал противоэрозионное значение леса.

В ходе развития человеческого общества, по мере расширения ойкумены, освоения новых территорий, шел направленный процесс сокращения аккумуляции древесного аллювия и разрушения сложенных им форм.

В палеолите, когда стоянки располагались преимущественно по долинам рек, человек разрушал бобровые плотины, собирал и сжигал бурелом и плавник. Это был первый энергетический ресурс человечества.

Наступление на заломы стало особенно интенсивным с формированием сети речных путей сообщения. Расчистка русел от древесного аллювия в интересах судоходства продолжалась до конца XIX в. Расчищая русла, человек наступал на бобра, подрывая сами условия его существования. И одновременно из-за охоты ареал бобра катастрофически быстро сокращался.

И вот последствия: уменьшение шероховатости русел, более быстрое прохождение паводков, увеличение разницы между максимальными и минимальными расходами воды, уменьшение ветвления и извилистости водотоков, активизация глубинной эрозии. Противоэрозионная роль леса стремительно уменьшается.

Одно из средств борьбы с этим печальным явлением — охрана бобров, увеличение их численности, восстановление, поскольку это еще возможно, их ареала.

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

3 × 2 =