Купцы гостиной сотни Баженины (Из книги Е.И. Овсянкина «Архангельск купеческий»)

Писать о прославленном роде холмогорских предпринимателей Бажениных почти дерзость. О них пишут уже 300 лет.

Своеобразную лепту в его историю внес даже Петр I, подписав ряд пространных указов о даровании щедрых льгот создателям Вавчужской корабельной верфи. Имена купцов Бажениных вошли во многие энциклопедические справочники, они запечатлены на страницах трудов российских и архангельских историков: С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, В.В. Крестинина, С.Ф. Огородникова и многих других.

Но писать книгу об архангельском купечестве и ничего не сказать о знаменитых поморах − непростительная ошибка. Постараемся хотя бы кратко напомнить читателям о жизни и деяниях некоторых представителей этой именитой фамилии.

По преданию, род Бажениных вел свое происхождение от новгородца Симеона, бежавшего на Север в 1570 году после жестокого погрома Новгорода Иваном Грозным. Сын Симеона Федор и внук Кирилл посвятили себя служению церкви. Первый был даже одно время игуменом Архангельского монастыря (под именем Филарета), а Кирилл исполнял обязанности дьякона холмогорского Преображенского собора, некоторое время служил в Московской придворной церкви. На склоне лет он вернулся на родину, в Холмогоры.

Предпринимательским делом в роду Бажениных первым занялся Андрей Кириллович (родился в 1640 году). Он достиг заметных успехов в своей деятельности. Удачному бизнесу его в немалой степени способствовала выгодная женитьба на дочери местного предпринимателя Григория Попова, отдавшего за ней в качестве приданого деревню Вавчугу, расположенную в 83 верстах от Архангельска и 13 – от Холмогор. Здесь издавна существовала мукомольная мельница, сооруженная стрельцами. Потомок новгородца занялся торговыми делами и стал известным на Севере купцом. Всероссийская слава удачливых предпринимателей связана с именами сыновей Андрея Кирилловича − Осипа и Федора. Эти люди явились подлинными новаторами, сумевшими решить две принципиально важные задачи
общегосударственного значения: соорудить первое в России частное лесопильное заведение и основать свою судостроительную верфь.

Как сообщали позднее в своей челобитной от 26 января 1700 года Осип и Федор Баженины, получив наследство, они силами местных крестьян “в родовой вотчине в деревне Вавчюге построили с немецкого образца водяную пильную мельницу”, на которой “тес раздирали, и к Архангельскому городу привозили и продавали и за море отпускали”.

Решение этой проблемы происходило в сложной ситуации. Суть ее состояла не только в сложности сооружения мельниц, но и в появлении влиятельных конкурентов. В частности в 1692 году переводчик посольского приказа Андрей Крафт получил двадцати летние привилегии на устройство в России пильных заводов. Усмотрев в делах Бажениных своих конкурентов, он обратился к царю с жалобой о нарушении привилегии.

Петр посмотрел на дело иначе. Выявив, что мельницы Бажениных существовали еще до 1692 года он 10 февраля 1693 года дал на имя Осипа Баженина жалованную грамоту, в которой указал: “мельницами в Двинском уезде, в старинной его деревне Вавчуге построенными и заводами владеть, а на тех мельницах хлебные запасы и лес растирать и продавать в Холмогорах и у Архангельска города русским людям и иноземцам, а с отпускаемых в море досок платить пошлины по 26 алтын по 4 деньги со 100 досок”.

Судя по дошедшим описаниям, баженинские пильные мельницы представляли собой сложное по тем временам техническое сооружение. На них имелись пилы с подъемными приспособлениями, семисаженные сани с железными полозьями для распиловки бревен на доски, ворот для подъема древесины и многое другое. Важным толчком для расширения начатого дела сыграло посещение Вавчуги Петром I в 1693 и 1694 гг. Как писала газета “Архангельские губернские ведомости”, царь во время первого посещения Вавчуги “в пылу увлечения к преднамеренному благу, забыв величие и важность царского сана, в беседе простой и откровенной со вниманием слушал разумных Бажениных, одобрял предположения и, со свойственным ему жаром, поощрял их на задуманное дело; при расставании же с ними дал им верное царское слово: “исполнить их просьбу неотложно и с лихвою”. Вскоре Петр I даровал предприимчивым братьям ряд льгот, в частности разрешил вырубать ежегодно до 4000 годных для кораблестроения деревьев.

В течение короткого времени Баженины соорудили парусный завод, кузницы, наладили производство канатов. 26 января 1700 года, чувствуя поддержку царя, братья обратились к нему с новой челобитной, испрашивая разрешения “у того своего заводу строить из тех досок корабли и яхты, для отпуску тех досок и иных русских товаров за море, дабы в нашей Великого Государя Державе то корабельное строение множилось”.

Свой замысел братья обосновывали тем, что “за дорогим корабельным наймом” их лесопильное производство остановилось: “от городских ярмарок того тертого лесу за продажею остается многое число”.

Кроме того, Баженины обещали царю использовать свои корабли “для отвозу …государевой казны хлебных запасов и вина в Кольский острог и для посылки на море китовых и моржовых и иных зверей промыслов”.

2 февраля 1700 года в свет появилась “Жалованная грамота гостям Бажениным на заведение пильной мельницы и корабельного строения”. Документ этот чрезвычайно обстоятелен. В нем полностью изложено содержание челобитной Осипа и Федора Бажениных от 26 января 1700 года. Это была не только просьба, но по сути своей и обширный план действий холмогорских купцов. Эта программа “пришлась по душе царственному моряку”.

Петр I, отметив “усердное и радетельное отношение” купцов “к корабельному строению”, удовлетворил все просьбы Бажениных. Своим Указом царь повелевал решить семь основных проблем, постановка которых свидетельствовала о широте понимания северянами своих задач, имевших в то время общероссийское значение.

Во-первых, указ предписывал купцам “в вотчине своей у водяной пильной мельницы, для отпуску от города Архангельского и за море указных товаров, корабли и яхты строить иноземцами и Русскими мастерами повольным наймом из своих пожитков; во-вторых, Бажениным разрешалось “принимать и держать свободно шкиперов, штурманов и матросов как из иноземцев, так и из русских, которые “похотят у них на кораблях для науки морской службе быть”; в-третьих, людей любого звания, принятых Бажениными на свою верфь, воеводам и бургомистрам “к иным делам никуда отнюдь не имать”; в-четвертых, царь разрешал держать на готовых кораблях “для опасения от воровских людей пушки и зелье”; кроме того, Указ разрешал купцам ввозить беспошлинно из-за моря все нужные для корабельного дела припасы; поскольку Баженины в своей челобитной жаловались на то, что Осип Андреевич выбран гостиною сотней и послан в Кольский острог бургомистром, Петр I указал, чтобы впредь Бажениных в государевы службы не посылать.

В документе содержалось еще одно важное положение: царь выразил надежду на то, что “усердному радению в корабельном строении за Бажениными последуют иные всяких чинов люди и будут также верно, как они радение свое обретать и служить”. Уместно подчеркнуть еще один момент: жалованная грамота давалась не только Осипу и Федору, но и их детям, которые могли пользоваться теми же льготами. Потомки Бажениных не раз ссылались на этот документ. Царское разрешение совпало со временем начала длительной войны со Швецией, когда возросла роль Архангельска, к которому потянулись иноземные корабли, когда в большом количестве потребовался строительный материал для укрепления торгового порта. Баженины в то время были первыми в лесопильном деле и не имели равных себе. В 1702 году, например, Осип Андреевич продал казне 3662 доски, или в 4,5 раза больше, чем его архангельский конкурент, иностранец Андрей Стейлс. Масштаб его сделок ярко характеризует сохранившаяся в приказных делах запись: “Гостиной сотни у Осипа Баженина тертого длинного и средней и меньшей меры отпущено на Двинку и в Мурманское устье и взято на постройку мостов и пристаней многое число; да его ж тес брали Преображенского полку солдаты днем и ночью на постройку судов многое ж число”.

Торговля с иностранными государствами на собственных судах была связана с большим риском. Баженины не раз терпели неудачи: теряли свои корабли, из-за погодных условий нередко портился товар, в особенности хлеб.

Большой ущерб нормальному развитию торговли первопроходцев русской заморской торговли наносили каперы − морские пираты. Так, первый корабль “Св. верховный апостол Андрей Первозванный”, сооруженный на верфи Бажениных, был захвачен и ограблен французами. Второй − “Святой и славный пророк и креститель Господен Иоанн” − пропал без вести по пути в Голландию. В 1707 году их вновь постигла беда: по пути из Лондона в Архангельск корабль холмогорцев был захвачен французской эскадрой, а команда высажена на остров Кильдин. За короткий срок, таким образом, два корабля погибли, а два стали жертвами пиратов. Федор Андреевич определил потери фирмы в 41 200 руб., справедливо отметив при этом, что братья “немалые свои пожитки истеряли”.

Но купцы не бросали внешнюю торговлю, пытались даже организовать “мореходные компании”. В 1710 году, например, они отправляли хлеб вместе с Яковом Неклюдовым и каргопольским купцом Михаилом Марковым в “Дацкую землю”. В 1715 году из Архангельска вместе с другими вышло в дальнее плавание пять кораблей холмогорцев.

Потомки Бажениных, несмотря на все превратности судьбы, сохраняли внешнеторговые связи до конца XVIII века. Можно лишь только удивляться жизнеспособности и энергии замечательных северян. Примеру предприимчивых поморов последовали другие архангельские и российские купцы. Устойчивые связи с европейскими странами имел выходец из холмогорской земли Никита Саввич Крылов, баженинский зять − создатель Быковской судостроительной верфи в Архангельске. В 60-е годы коммерческие связи с государствами Европы на своих кораблях поддерживали торговые дома Дениса Баженина, Антона Бармина, Семена Бусинова, Никиты Крылова, Алексея и Ивана Курочкиных. А в конце упомянутого века треть состава из 37 купеческих семей отправляла товары за границу на собственных кораблях.

Что же представляли собой корабли, сооружавшиеся на баженинской верфи? В 1702 году со стапелей купеческой верфи сошли два упомянутых выше первенца: “Св. верховный апостол Андрей Первозванный” и “Святой и славный пророк и креститель Господен Иоанн”. Это были весьма внушительные торговые суда длиной более 130 футов и шириной 30 футов.

О значении этого события в отечественном кораблестроении свидетельствует тот факт, что Петр Великий в июне 1702 года лично участвовал в спуске этих кораблей. А один из царских сподвижников выразил надежду на то, “чтоб лутче то строение ко обучению умножилось”.

Яркое представление о размерах фрегатов, их оснащении и составе команд Баженины дали в прошениях на имя царя в 1712 году. На одном из них было 24 пушки и команда из 37 человек, на другом − 34 орудия, 70 “корабельных служителей” и 20 “навигаторов”. Сооружение первого фрегата обошлось в 9 тыс. руб., а стоимость второго с грузом Баженин оценил в 22 тыс. руб. В прошении упоминался и такой важный и приятный для царя факт: в рейсе в Англию плавали 30 солдат “для науки морские службы”.

Умение вавчужских корабелов скоро по достоинству оценили иностранные фирмы. И Баженины стали строить корабли не только для собственных потребностей, но и для продажи как русским, так и иностранным купцам. Английские коммерсанты Самуил Гарцын и Рафаил Робинзон отдавали предпочтение баженинским судам перед другими судопромышленниками Севера. В 1711 году для них Баженины построили три гукора для отправки в Англию с грузом пеньки.

В 1725 году на Вавчугской верфи были выстроены три казенные китоловные судна (Валфиш, Груманд-Фордер, Грот-Фишер), которые в том же году ушли на промыслы. За время существования Вавчужской верфи предприимчивые поморы спустили на воду до 120 торговых и промысловых кораблей грузоподъемностью от 15 до 400 ластов: флейтов, галиотов, пинков, лихтеров и гукоров.

Петр I, хорошо понимая важность для России начатого Бажениными дела, всячески отличал их и жаловал. Еще в 90-х годах царь, наряду с упомянутыми выше привилегиями, пожаловал зачинателя дела Осипа Андреевича званием корабельного мастера. Не меньшее царское внимание к себе чувствовал Федор Андреевич. В 1711 году он, очевидно, не без ведома царя, был назначен после смерти обрусевшего иностранца Е.Е. Избранта экипажмейстером Соломбальской верфи. С открытием в 1723 году городового магистрата царь утвердил выбор архангеолгородцев Федора Баженина в президенты. После смерти Федора Андреевича в 1726 году осталось четверо сыновей, младший из которых Никифор (родился в 1701 году) продолжил дело своих предков. Он, будучи искусным токарным мастером, состоял одно время даже при личной токарне царя. Одним из самых заметных продолжателей рода был Иван Никифорович (родился в 1733 году). Получив образование в Голландии, он владел иностранными языками, был не чужд литературных и художественных интересов. По семейным сведениям, от него остался альбом рисунков, писанных в 1755 году цветными карандашами, тушью и акварелью.

Длительное время Иван Баженин, как и его дед, был президентом архангельского магистрата. Подпись его значится первой среди подписей 185 архангельских купцов, поставленных под знаменитым “Наказом жителей города Архангельска в Екатерининскую законодательную комиссию”. С его именем связано решение ряда важных общегородских и в особенности купеческих дел. В частности, он был один из инициаторов ликвидации монополии на торговлю звериным салом и рыбой. Ему пришлось претворять в жизнь грамоту 1775 года о разделении архангельского посада на купечество и мещанство.

В 1861 году в Архангельске умер внук Ивана Никифоровича Никифор Степанович, последний представитель мужского рода Бажениных.  За его смертью прекратился и род Бажениных. Многообразные сведения о деятельности Бажениных позволяют сделать некоторые выводы. Безусловно, что главной заслугой зачинателей большого отечественного бизнеса на архангельской земле Осипа и Федора Бажениных явилось создание первого в России заведения для лесопильного производства и собственной частной судоверфи. Им же принадлежит честь первооткрывателей торговли с заморскими странами на своих кораблях.

Верно и то, что одной из основных причин их успешной предпринимательской деятельности, наряду с недюжинными организаторскими данными и энергией, явилась всемерная поддержка царя, пожалованные им щедрые льготы, которые позволяли купцам, несмотря на трудности и многие потери, безубыточно вести торговлю и сооружение морских судов.Потомки Федора Андреевича решительно отстаивали свои родовые привилегии, дарованные им Петром I. История сохранила любопытный документ − письмо в главный магистрат Кирилла Никифоровича Баженина, избранного в 1745 году бургомистром архангельского магистрата. Указывая на то, что архангельское купечество и немногочисленные люди совершили это избрание по злобе на дядю и на него, Баженин просил на основе грамоты царя, дарованной в 1700 году, отменить это решение. Кирилл Никифорович ссылался при этом на то, что он постоянно живет не в Архангельске, а в Вавчуге и что они с дядей “купечества кроме … корабельного строения почти никакого не имеют” и что отлучаться “от строения кораблей” не могут.

Просьба купца была удовлетворена. Царский Указ предписал “по силе означенной пожалованной грамоте от магистратского служения уволить” Кирилла Баженина и вместо него “в бургомистры выбрать другого из первостатейных и прожиточных людей достойного человека немедленно”. Вследствие этих привилегированных условий успешное предпринимательство рода Бажениных продолжалось почти два века (от Андрея Кирилловича, начавшего свой путь в бизнесе в 1670-е годы, до купца 3-й гильдии Никифора Степановича, умершего в 1861 году).

На фоне общей истории как российского, так и архангельского купечества судьба рода Бажениных не является типичной. Обычно российская купеческая династия, как правило, продолжалась не более двух-трех поколений. И, тем не менее, в определенном смысле в деятельности холмогорских предпринимателей прослеживается появление и быстрый рост наиболее даровитых деловых людей Поморья. Документы позволяют проследить, как потомки неграмотных и полуграмотных крестьян постепенно приобщались к науке, знаниям в кораблестроении, иностранным языкам (по крайней мере, двое из Бажениных – Иван Никифорович и Никифор Степанович получили образование за границей) и к общественной деятельности.