Коты Русского мира.

А сегодня поговорим о котах. О котах говорить легко и приятно, потому что котиков любят все, особенно в России. Тем более что коты Русского мира – это не просто трогательный комочек пуха с бантиком. В русской культуре и истории коты занимают своё особое место – и отнюдь не только за красивые глаза.

В Древней Руси кошки были совсем не так распространены, как сейчас. По легенде, первую кошку на Русь привезла вместе с прочим приданым царица Анна Византийская, супруга князя Владимира. Жениться на сестре Царьградского базилевса мог лишь христианин, язычнику Анну не отдали бы никогда – и Владимир принял христианство.

Как и всё, пришедшее из Византии, кошка (котъка) пользовалась особенным уважением русичей. До сих пор кошка – единственный «христианский» зверь, которому позволено невозбранно пребывать в храме, вот собаке, к примеру, забегать в церковь категорически воспрещалось. Кроме того, кошка – природный враг грызунов – служила людям верой и правдой: не только охраняла житницы, но и сберегала бесценные пергаментные книги от мышиных зубов.

До определённого времени коты были весьма дорогой зверушкой – так, за убийство или воровство кошки налагался такой же штраф, как за целого вола – 3 гривны. За похищение жеребца, например, платили лишь одну гривну виры. Вряд ли можно сказать, что кошка в три раза полезнее коня, но очевидно, что стоили коты чрезвычайно дорого и пользовались уважением. Недаром прозвище Кошка носил боярин Фёдор Андреевич, родоначальник царского рода Романовых.

Царский кот

Постепенно кошки размножились, перестали быть элитарным животным, тем не менее в царских хоромах продолжали жить на почётных местах. Известно, что у царя Алексея Михайловича, отца Петра I, жил кот – пресерьёзный зверь. Мы знаем об этом, потому что когда в Москве оказался проездом европейский художник, царь велел ему нарисовать своего любимца. Гравюра с рисунка под названием «Подлинный портрет кота великого князя Московии» разошлась по свету.

«Подлинный портрет кота великого князя Московии»

Был свой кот и у Петра I, звали императорского кота Васькой. Говорят, что Василия царь привёз из Голландии. Пётр высоко оценил деловую хватку хвостатых мышеедов и даже издал указ, повелев всем подданным «иметь при амбарах котов, для охраны таковых и мышей и крыс устрашения».

Впрочем, не всегда кошки были милыми, почти игрушечными созданиями. Так, в 1597 году в Верхтагильском остроге произошла трагедия, занесённая в Сибирский летописный свод, так называемую «Книгу записную». Воевода Рюма Языков, старший над гарнизоном, был заеден собственным котом. Летопись говорит об этом так:

«А воевода <…> был с Москвы Рюма Языков. И был у тово воеводы с собою привезён казанской кот большей. И всё де ево подле себя держал Рюма. И тот кот спящему ему горло преяде и до смерти заяде в том городке».

Казанские «бойцовые» коты-мышеловы были крупными, сильными зверями с круглой широкой мордой, выпученными глазами, крепкой шеей, мощными лапами и коротким хвостом. Казанский кот вполне мог заесть воеводу – хотя учёные полагают, что несчастный Языков попытался приручить манула – себе на беду.

Суровый климат – что Казани, что Тагила – котов не страшил: у них была густая длинная шерсть, серая или белая. В чистом виде эта порода не сохранилась – но до сих пор кошки Татарстана отличаются независимостью.

Страшная участь тагильского воеводы не повлияла на репутацию казанских котов. В 1745 году они удостоилась высокой чести. Императрица Елизавета Петровна устала терпеть бесчинства грызунов. Истинная дщерь Петрова сразу поняла, чего ей не хватает в Петербурге для полного счастья, и издала соответствующий указ. В историю России он вошёл как «Указ о высылке ко двору котов».

«Сыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в С.-Петербург ко двору ея императорскаго величества с таким человеком, который бы мог за ними ходить и кормить, и отправить их, дав под них подводы и на них прогоны и на корм сколько надлежит немедленно». 

Губернатору Казани генерал-лейтенанту А. Г. Загряжскому приказано было довести до сведения казанцев, что если кто таких котов имеет и не объявит об этом в канцелярию, то укрывателя ждёт немалый штраф. Разумеется, в самом скором времени требуемые коты отыскались и поехали в Петербург. Их поселили в Зимнем дворце – и казанский спецназ рьяно принялся пожирать наглых питерских крыс. Впрочем, кормили котиков недурно: сперва в их рацион входила баранина, но потом коты перешли на тетеревов и рябчиков. Кладеные (кастрированные) коты были спокойнее, но и потомства оставить не могли. И через некоторое время вопрос опять встал ребром: старая «хвостатая гвардия» умерла от старости, грызуны вернулись.

Екатерина II, новая хозяйка дворца и основательница Эрмитажа, не слишком любила кошек, предпочитая собак – особенно левреток. Но понимая, что могут устроить в картинной галерее разбушевавшиеся мыши, она не только выписала из Казани новых котов, но и разделила животных на «дворцовых» и «комнатных» – наиболее миловидных и благовоспитанных впустила в залы дворца. Казанские коты свирепствовали по подвалам, а по Эрмитажу и царским покоям прохаживались роскошные русские голубые и белоснежные ангорки – ангорских котят привёз в дар императрице граф Потёмкин-Таврический. С тех пор коты были непременными спутниками дома Романовых. Да и вся Россия мало-помалу оказалась заселена кошками. Теперь уже никто и не думал платить за воровство кошки огромные суммы – напротив, котов расплодилось столько, что крестьяне сдавали их «на шкурки», шили из кошек шапки и рукавицы.

Последним котом царской фамилии был котёнок Зубровка, привезённый цесаревичем Алексеем с военных учений из-под Могилева. Котёнок отличался буйным задиристым нравом, был совершенно беспородным, носился по всему Царскосельскому дворцу и сметал всё на своем пути. А у великой княжны Марии проживал сиамский кот, что для России было редкостью и экзотикой. Дальнейшая судьба этих животных, конечно, неизвестна.

Но традиция держать в Эрмитаже специальный контингент пушистых профессионалов, обеспечивающих защиту от грызунов, жива до сих пор.

В блокадном Ленинграде кошек съели ещё в первую, страшную зиму. После войны город захлестнула волна неимоверно расплодившихся крыс – и из Сибири в город на Неве было доставлено около 5 тысяч мышеловов. Сколько-то животных сразу затребовал себе Эрмитаж. Сибиряки отлично прижились в Культурной столице, но и Сибирь не забыла своих. В Тюмени, подарившей Ленинграду 238 котов, в 2008 году открыли сквер Сибирских кошек. Двенадцать чугунных кошечек в натуральную величину, выкрашенных золотой краской, вольготно расположились на гранитных тумбах Первомайского бульвара: горожане и гости Тюмени очень любят фотографироваться с ними.

Сквер Сибирских кошек в Тюмени

Кошки в Ленинграде быстро освоились – и скоро на каждом мусорном баке и в каждом подвале появились котята классической «шпротной» расцветки – потомки сибирских переселенцев. Одно время котов стало столько, что кураторы Эрмитажа пытались изгнать их из музея, а крыс травить химией по науке, – но от этой идеи вскоре отказались: кошки справляются куда лучше. И в бюджет Эрмитажа специально закладывается некоторая сумма на корм музейных кошек.

Кошка за Жучку?

По сравнению с Лисичкой-сестричкой, Серым волком, Михайло Потапычем и Заинькой коты в русской сказке – персонажи второго плана. Наиболее древние сказки или никак о них не говорят, или коты вписались туда гораздо позже. Так, в самых старых записях сказки про Репку никакой кошки за Жучкой не было – сразу переходили к мышке.

Тем не менее в трёх – четырёх русских сказках Кот действует как самостоятельный персонаж, чаще всего – трикстер. Любит погреться на печке, полакомиться, ради этого готов и сплутовать, и украсть. В сказке про Кота и Лису вороватого обжору за вредность выгоняют в лес, а хитрая Лисица представляет его зверям как бурмистра, который из города приехал. В другой сказке Коток – Серый Лобок мудро руководит Козлом и Бараном, называя себя их меньшим братом, – и все трое выпутываются из неприятностей. Но иногда Кот – персонаж героический. Он храбро сражается, защищая своих друзей, прибегает на отчаянный крик украденного Лисой Пети-Петуха: «Котик-братик, выручай!» – и побеждает Лису в честном бою.

Пословицы и поговорки про кошек либо построены на антитезе «кошка/мышь»: «отольются кошке мышкины слезки», «кот из дома – мыши в пляс», либо намекают на плутовской характер кошки или на то, что она в доме самое низшее существо: «кошку бьют – невестке наветку дают», «знает кошка, чьё мясо съела» и т. д. Все эти наблюдения вполне бытовые и появились в фольклоре недавно.

Коты и кошки Русского мира постоянно участвуют в жизни детей: кот приходит качать колыбельку – ему платят пирогом и вином, нарядный котик гуляет по дому  и спит на золотой постельке под шёлковым одеялом, серые коты из-за моря сон приносят.

Но есть и страшный котище – железный когтище – постоянный спутник Бабы-Яги (видно, по аналогии с европейскими чёрными котами при ведьмах). Правда, и его можно улестить лаской и заботой.

Кот Баюн, загадочный и страшный убийца-людоед, пытается своим колдовским голосом подчинить себе недругов: кто его послушает – тот заслушается, а кто заслушается – того Баюн съест. Зато герой, преодолевший чары Кота Баюна, покоряет его и получает в своё распоряжение боевого помощника и кладезь ценной информации. Кот Баюн сидит на железном столбе и сказывает бесконечные сказки, подкарауливая жертву.

Но забавляли коты не только детишек. С XVII века Кот – популярный герой лубков, а лубки – русские народные комиксы – были развлечением для взрослых. Знаменитый «Кот казанский, ум астраханский, разум сибирский, ус терский» украшал стены множества изб.

А во время Первой мировой войны появились пропагандистские лубки «Васька кот прусский, враг русский», где классическому изображению Кота Казанского придали черты кайзера Вильгельма. Тварь получилась ошеломительной противности.

«Васька кот прусский, враг русский»

Этот самый учёный кот, которого мы встретим только во вступлении к поэме, стал для многих поколений русских детей проводником в мир литературы. Дуб с золотой цепью – и кот, который ходит по ней, родственник загадочного Кота Баюна. Кстати, сам Пушкин котов любил… рисовать.

Рисунок А. С. Пушкина

В 1825 году состоялся ещё один блестящий дебют – вышла повесть «Лафертовская маковница». Автора её, Антония Погорельского, больше помнят по сказке «Чёрная курица, или Подземные жители», но «Лафертовская маковница» – шедевр не меньший. Читатель был в восторге от истории про московскую ведьму, решившую осчастливить красавицу-внучку, а для того женить её на своём чёрном коте.

Конечно, кот явился к невесте в человеческом облике. Образ важного чиновника-жениха Аристарха Фалелеича Мурлыкина, «с приятностию выгибающего круглую свою спину», так понравился Пушкину, что тот писал брату: «Душа моя, что за прелесть бабушкин кот! Я перечёл два раза и одним духом всю повесть, теперь только и брежу Аристархом Фалелеичем Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повёртывая голову и выгибая спину».

Через 142 года выйдет в свет ещё один культовый для русской литературы роман – и там мы встретим кота, «громадного, как боров, чёрного, как сажа или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами». Весёлый, опасный и насмешливый кот Бегемот из свиты Воланда – пожалуй, самый любимый народом персонаж «Мастера и Маргариты», по крайней мере, его шуточки цитируют чаще всего.

Начиная со второй половины XIX века коты в русской литературе и живописи просто изобилуют. Это и «Сказки Кота-Мурлыки» Н. П. Вагнера, и страшные кошки-оборотни Гоголя, и «тёмно-каштановая с огненными пятнами» кошечка Ю-Ю, любимица Куприна, и дивные коты Ремизова. Коты нет-нет да и промелькнут в стихотворениях Фета, Блока, Есенина, оставят след у Чехова и Лескова, а уж про таких завзятых кошатников, как Ходасевич, Цветаева и Тэффи, и говорить нечего.

Кошек они воспевали искренне и страстно. И современные авторы – от Виктора Пелевина и Людмилы Улицкой до Эдуарда Успенского и Ольги Громыко – тоже с удовольствием впускают пушистых героев в свои произведения.

Так что русская культура может быть спокойна: коты Русского мира на страже.

Источник: https://russkiymir.ru