Драгуны. Драконы на службе Отечеству.

Слово «драгун» появилось в русском языке в XVII веке как заимствование из французского («dragon» от латинского «draco» — дракон) и обозначало кавалериста, умеющего действовать как в конном, так и в пешем строю.

Возникновение драгунских частей относится к середине XVI века. Французский маршал Бриссак посадил отборных пехотинцев на лошадей и дал им знамена, на которых изображались драконы. От знамен с драконами, по преданию, и произошло название «драгуны» Но есть предположение, что свое наименование эти полки получили от оружия — драгона, короткого мушкета. При встречах с неприятелем драгуны спешивались и действовали только в пешем строю, но в начале XVII века, во время Тридцатилетней войны шведский король и полководец Густав II Адольф сделал драгун настоящей конницей. Они вели разведку и поиск, несли дальнее охранение, водили в атаки на полях сражений в сомкнутом и рассыпном строю.

К концу XVII столетия во французской армии насчитывалось 43 драгунских полка. Примерно такое количество драгунских частей было в армиях Австрии, Пруссии, Англии. В XVIII веке, с распространением легкой кавалерии, число драгун сократилось. Их полки были отнесены к тяжелой, или линейной, коннице. В России первые драгунские полки появились в начале XVII века. Перед Великой Октябрьской социалистической революцией в русской армии насчитывалось 22 драгунских полка.

…Драгуны есть оружие полезное и самонужнейшее, ибо из них, обученных действовать как пехота и кавалерия, можно сделать двоякое употребление, смотря по обстоятельствам, не заимствуя в помощь и подкрепление ни пехоты, ни кавалерии.

Григорий Потемкин.
Записка в Воинскую комиссию

Первыми драгунами в России стали… англичане, голландцы и шведы. В 1631 году правительство царя Михаила Романова поручило полковникам Лесли и Ван-Димену пригласить их на русскую службу и создать драгунский полк «нового строя» Полк сформировали, но просуществовал он недолго. Через год иностранцы перессорились между собой и разъехались по домам.

Учтя печальный опыт, русская администрация решила пригласить иностранцев только на должности «начальных людей» то есть офицеров, а рядовых драгун набирать из беспоместных или мелкопоместных дворян, «детей боярских» «охочих и вольных людей» «новокрещенных татар» К 1634 году организовали несколько подобных полков драгун, рейтар ((от немецкого «Reiter» — всадник) — тяжелая кавалерия в западноевропейских армиях в XVI — XVII веках, которая заменила рыцарскую конницу и набиралась путем вербовки, имела на вооружении шпаги, пистолеты, карабины, шлем, нагрудные латы, действовала в плотных боевых порядках) и копейщиков. Это была попытка ввести в России регулярные войска, которые в тот период появились в западноевропейских государствах, проходили обучение и действовали на поле боя по законам линейной тактики.

Но попытка эта успехом не увенчалась потому, что новые полки заводили на старых основаниях. Их солдаты получали земельные наделы, жалованье, оружие, одежду и кое-какие припасы (соль, крупу) от казны и раз в год (обычно — осенью, после уборки урожая) собирались на месяц для военного обучения и, в сущности, мало чем отличались от других поселенных войск — стрельцов. По вооружению, снаряжению, организации они превосходили поместную конницу, но достигнуть уровня боевой подготовки регулярных полков, конечно, не могли.

Лишь после преобразований, проведенных Петром I, драгуны стали действительно боеспособными конными частями, сумевшими противостоять армии шведского короля Карла XII, одной из сильнейших в то время в Европе. Драгуны Петра — первая русская регулярная конница — сыграли заметную роль в Северной войне и одержали немало побед над шведами в Прибалтике, Польше, на Украине.

Когда в первой половине 1700 года набирали 27 регулярных пехотных полков, то одновременно с ними сформировали и два регулярных драгунских полка. Командовали ими иностранные офицеры Гулиц и Шневенц, число солдат в обеих частях достигало 1500 человек.

Едва обученные, снаряженные и организованные, эти полки вместе с регулярной пехотой и артиллерией <…> Петра были двинуты на осаду крепости Нарва. Но выступить на поле боя в качестве кавалерии им тогда не пришлось. Операции по осаде требовали большого количества пехотинцев, и драгун спешили, превратили в пехоту. Один полк вошел в состав дивизии Головина, другой — в состав дивизии Вейде.

Конницу представляли только поместные всадники в количестве 6500 человек под командованием Бориса Петровича Шереметева. На них было возложено ответственное дело — разведка и оповещение о действиях противника. С этой задачей Шереметев не справился. Русское командование узнало о приближении шведского корпуса, когда он находился уже в десяти километрах от Нарвы.

В день Нарвского разгрома поместная конница занимала позиции на самом краю левого фланга, за дивизией Вейде. Услышав звуки боя и не дожидаясь нападения противника, поместные всадники в панике бросились к реке Нарове. При беспорядочной переправе в холодных водах реки утонуло около тысячи человек. Остальные ушли от Нарвы к Новгороду и первыми принесли царю весть о поражении русских войск.

Петр понял, что конницы у него нет, а без нее нельзя добиться успеха в войне. Потому при переформировании армии, последовавшем после Нарвы, особое внимание уделили кавалерии. В 1701 году войска пополнились 12 регулярными драгунскими полками. Десять из них организовал Голицын на Украине, два — Апраксин в Новгороде и прилегающих к нему землях.

Служить в эти полки пошли самые разные люди. Среди рядовых немало было воинов поместной конницы — обедневших дворян и «детей боярских» не имеющих возможности купить верховую лошадь, оружие и снаряжение. Записались в регулярную конницу солдаты прежних полков «нового строя» : рейтары, копейщики, гусары. Драгунами стали также и городовые казаки, и бывшие конные стрельцы.

Рядовой драгунского полка в 1720-1732 годах

Обмундирование драгун до 1720 года ничем не отличалось от пехотного, то есть по штатам им было положено носить темно-зеленый кафтан, красный камзол и штаны.

В 1720 году Военная коллегия постановила, что драгуны полевых полков в отличие от пехоты будут иметь синие кафтаны с отложным воротником, обшлагами, оторочкой петель и подкладкой белыми, камзол и штаны из лосины, белый галстук, сапоги с раструбами и накладными шпорами, черную шляпу с белой отделкой.

Шляпа стоила тогда 21 копейку, кафтан — 3 рубля 33 копейки, камзол и штаны — 3 рубля 65 копеек, галстук — 2 копейки, сапоги — 94 копейки. Деньги на обмундирование вычитали у драгун из жалованья.

Вооружение драгун заключалось в пехотной фузее, палаше и пистолете, амуниция — в портупее, фузейной перевязи, лядунке с перевязью.

До появления первых штатов русской армии в 1711 году точный состав полков был неизвестен. Но, судя по сохранившимся сведениям, придерживались следующих соотношений: в каждом драгунском полку — по пять эскадронов, по две роты в каждом (рота из 100 человек). Всего в полку 1328 человек и 1000 строевых лошадей.

Брали и крестьян — «конных даточных людей» — по одному с определенного числа дворов. Как и фузилерам, за постоянную и пожизненную службу обещали им жалованье 12 рублей в год (с вычетом из него 6 рублей на обмундирование) и бесплатное питание из расчета 21 пуд 30 фунтов муки, 10 пудов крупы и 24 фунта соли в год на каждого драгуна, что обходилось государству по б рублей 34,5 копейки. В военное время солдатам полагались ежедневная мясная порция, 2 чарки вина и гарнец пива.

Как и в пехоте, у драгун большие трудности возникли при комплектовании офицерского корпуса. Русских, которые знали бы «драгунский строй» было мало. Пришлось прибегнуть к вербовке офицеров за границей. В первые годы существования регулярной кавалерии офицеров-иностранцев в ней было очень много. «Полковник — иноземец Ян Портес, полковник — иноземец Иоган фон Изолев, — свидетельствуют «сказки» (документы) Невского полка. — В числе остальных 29 офицеров иноземцев: капитанов — б, поручиков — 6, прапорщик — 1, всего со штаб-офицерами 15 человек. Русских: капитан за майора — 1, подпоручиков — 4, прапорщиков — 9» Пятьдесят унтерофицеров и десять барабанщиков Невского полка были «определены из недорослей» то есть из русских дворян.

Еще более сложным оказался вопрос о поставках в драгунские полки нужного конского материала. Образцом строевой лошади в те годы считались голштинские кони: ширококостные, высокие, плотные. Таких лошадей имела шведская кавалерия. Откуда было взять тысячи и тысячи подобных коней в России, где столетиями на государственных и частных конных заводах выращивали небольших, коренастых, но очень выносливых лошадей степной породы?

Петр распорядился организовать новые конные заводы в Казанской, Азовской, Киевской губерниях. Одновременно с этим царь, желая «улучшить породу лошадей, существующую в среде сельских обывателей» велел перевезти в Архангельск и на берег Оби несколько эстонских клепперов. Но улучшение породы — дело долгое, хлопотное. В начале Северной войны драгуны выступили в поход на ногайских конях, хотя и оседланных непривычными для русских тяжелыми немецкими седлами, и управляемых при помощи трензельных и мундштучных удил.

Вероятно, многочисленным иностранным наблюдателям, друзьям и недругам Петра эта новая русская конница не казалась внушительной силой. Лорд Витворт, английский посол, сообщал своему правительству:

» В царской армии кавалерии, собственно, нет, а есть 16 драгунских полков, которые ездят на легких татарских лошадях, и сомнительно, чтобы они могли устоять против шведских кирасир…»

Неопытным, пока еще плохо обученным солдатам и офицерам молодой петровской кавалерии предстояло учиться в боях с грозным противником. Прежде всего они должны были освоить новый способ действий на поле сражения.

Стародавний «русский бой» XVII века, по отзывам современников, мало чем отличался от азиатского. Он состоял в том, что конница густой нестройной толпой с криками и свистом скакала на неприятеля, стремясь напугать, ошеломить, обратить в бегство. Если противник отступал, то всадники, бросив преследование, грабили его обозы. Если атака не приносила успеха, то они поворачивали и уходили за свою пехоту, а то и вовсе с поля боя — кому как захочется.

Шведским драгунам и кирасирам подобные наскоки были не страшны. Построенные в сомкнутые (» колено о колено» ) эскадронные шеренги, они вступали в бой своеобразной живой стеной. Всем строем они могли согласно правилам линейной тактики быстро делать повороты, перестраиваться из походной колонны в шеренгу, сворачиваться снова в колонну, идти в атаку, отступать.

Эволюции и переходы из аллюра в аллюр (например, из рыси в галоп) совершались всеми солдатами одновременно, по командам офицеров, отдававшимся при помощи трубачей. Разбить этот строй, действующий как единый механизм, отдельным всадникам или группам всадников было нелегко.

Недаром очевидцы столкновений шведской и русской кавалерии в Прибалтике в 1701 — 1705 годах упоминают о потерях, которые несли русские драгуны, о телах солдат, проколотых насквозь этими шведскими шпагами.

Но все-таки именно в боевых операциях в Прибалтике регулярная конница Петра и прошла настоящую школу, научилась действовать не толпой, а как шведы — строем. Были у нее здесь и победоносные бои (» дело при Эрестфере» ), и удачные рейды (к Менцену, Мариенбургу, Венцену, Каркусу в 1702 году). Вершиной этого пути явился бой под Калишем в 1706 году.

Калишская баталия стала первым крупным сражением Северной войны, которое выиграли русские. С обеих сторон в нем участвовало свыше 50 тысяч человек: 32 тысячи русских и саксонских всадников, 20 тысяч шведских солдат.

Командовал союзными войсками Александр Меншиков. Любимец царя показал здесь не только большую личную храбрость, но и полководческий талант.

Он сумел заставить выступить против шведов Августа Саксонского, тайно уже подписавшего с Карлом сепаратный мирный договор, сумел так расположить свои воинские части, что полки шведского генерала Мардефельда оказались прижатыми к реке Просне. Им не оставалось ничего другого, как с боем прорываться через окружение.

Перед сражением противники построились в линейный боевой порядок. У союзников на правом фланге находилось 80 эскадронов русских драгун, на левом — 42 эскадрона саксонцев. Генерал Мардефельд расположил отряды кавалерии и пехоты вперемежку, прикрыв фланги польской шляхетской конницей.

Палаши и пистолеты драгун в XVIII веке

Сохранившиеся образцы холодного оружия драгун XVIII века позволяют представить, какими палашами они воевали. В Государственном Историческом музее находится палаш, изготовленный в 1716 году. Он имеет клинок обоюдоострый, с одним долом, не доходящим до конца на 11 см. Эфес у него деревянный, дужки выкованы из железа. Ножны деревянные, обтянуты кожей. Общая длина 96 см, длина клинка 84,5, ширина 4,5 см.

Палаш, изготовленный в Туле в 1761 году, имеет до половины однолезвийный клинок с обухом и широким долом, царский вензель у пяты. Эфес — медный, литой, с гардой, состоящей из круга с четырьмя дужками. Черен эфеса прямой, обтянут кожей и перевит медной проволокой. Ножны, обтянутые кожей, с медными обоймицами, наконечником и устьем. Общая длина оружия 92 см, клинка — 74, ширина — 4 см.

Таким же традиционным оружием регулярной конницы, как палаши, были и пистолеты. Их возили в ольстрах, прикрепленных к передней луке седла с двух сторон. Калибр этих гладкоствольных кремневых пистолетов обычно достигал 18 мм, длина ствола: от 26 до 36 см, общая длина оружия: от 50 до 56 см.

А) Палаш 1716 года,

Б) Палаш 1761 года,

В, Г) Кремневые пистолеты середины XVIII века.

После первой же драгунской атаки польские всадники обратились в бегство и бросили своих союзников. Но сами шведы стояли непоколебимо и отбили несколько нападений русских эскадронов. Драгунам пришлось отойти. Вдогонку за ними устремились шведские кавалеристы. Но русские не бежали, как это случалось прежде: они отступали, отвлекая противника.

В результате шведы, увлекшиеся преследованием, получили сильный удар во фланг и тыл. Завязалась ожесточенная рукопашная схватка, в которой шведам шпаги их помочь не могли. Большая часть шведской конницы была разбита наголову, незначительному числу солдат и офицеров удалось уйти в Познань.

На поле боя осталась пехота генерала Мардефельда, построенная в каре. Несколько атак конницы на эти каре ничего не дали. Тогда Меншиков приказал своим драгунам спешиться, взять ружья наперевес, сомкнуть ряды и двинуться на противника. Мардефельд сдался. Вместе с ним положили оружие около трех с половиной тысяч человек. Русские потеряли убитыми 80, ранеными 320 солдат и офицеров.

» Победа, которой еще не бывало дотоле…» — так оценил значение этого сражения Петр I. Меншикова он произвел в подполковники гвардии (сам царь был полковником гвардии). В честь победы отлили особые медали: золотые — для офицеров, серебряные — для солдат. Их вручили наиболее отличившимся участникам сражения из Невского, Казанского, Нижегородского драгунских полков. Ведь под Калишем русская кавалерия без помощи пехоты нанесла противнику серьезное поражение и продемонстрировала отличную боевую выучку, умение воевать как в пешем, так и в конном строю.

Такой коннице были по плечу новые испытания, новые битвы Северной войны. Десять драгунских полков участвовали в бою у деревни Лесной, где был разбит корпус генерала Левенгаупта, шестнадцать находились на поле Полтавской битвы, и одно из первых трофейных шведских знамен привез Петру каптенармус Нижего родского драгунского полка Авраам Иванович Антонов…

В год смерти Петра Россия располагала 3 драгунскими — гренадерскими полками, 30 — полевыми драгунскими и 4 — гарнизонными драгунскими. Это было мощное (и дорогостоящее) оружие. Но последователи Петра не сумели поддерживать его в боеспособном состоянии. Из-за близорукой политики экономии и бездумного следования западноевропейским уставам, предписывающим вести огонь с коня, а не атаковывать противника на полном карьере с холодным оружием в руках, русские драгуны во многом растеряли свои высокие боевые качества.

Но перед войной с Пруссией правительство увеличило ассигнования на покупку лошадей в драгунские полки и на кормление их. Для лучшей подготовки кавалеристов был принят новый Устав 1755 года, получивший название «Экзерциция и учреждение строев всяких церемониалов регулярной кавалерии»

На страницах этого издания цель конницы определялась так: «…всякое действие и сила кавалерии, которая с авантажем и с победою неприятеля чинима бывает, состоит в храбрости людей, в добром употреблении палашей, в крепком смыкании и в жестоком ударе через сильную скачку»

Однако «доброго употребления палашей» «крепкого смыкания» и «сильной скачки» можно было добиться лишь в том случае, если правильно и серьезно учить солдат верховой езде. Не зря в Уставе говорилось: «Верховая езда составляет наивящую и необходимо-нужнейшую должность, за неисправность которой следует особый гнев императрицы…» Напоминать о верховой езде приходилось потому, что в эти годы лошадей старались беречь и ездить на них не более одного-двух раз в неделю.

Развернутый строй драгунского полка и перестроения его в середине XVIII века

Согласно Уставу 1755 года построение кавалерии было трехшереножным, шеренга от шеренги находилась в трех шагах, всадники в шеренгах стояли так близко друг к другу, что могли чувствовать коленом колено соседа (сомкнутый строй «колено о колено» ). Эскадрон состоял из двух рот, делившихся на два взвода. Строй применяли трех видов: сомкнутый развернутый, рассыпной и колонны. Развернутый строй предназначался для боя и атаки, рассыпной — для осмотра местности и преследования разбитого противника, колонны — для походного движения.

Учили драгун сомкнутой атаке, которая начиналась с малой рыси. Потом переходили на прибавленную, потом — на галоп. Когда до противника оставалось не более 200 метров, полк по команде «Ступай-ступай!» (потом ее заменили на слова «Марш-марш!» ) переходил на полный карьер. После атаки по команде «Стой — равняйся!» всадники собирались вместе, строились и снова шли в атаку.

А) Развернутый строй эскадрона при команде: «Задние две шеренги, приступи!»

Б) Перемена фронта полка направо.

Новый Устав был полезной и ценной книгой, но поступил в полки поздно и особой роли перед Семилетней войной не сыграл. Драгунская конница отправилась на театр военных действий с тем же ослабленным конским составом, не очень хорошо обученными солдатами и офицерами. Драгуны принимали участие во всех больших сражениях с прусской армией и в «малой войне» развернувшейся в Померании, вместе с корпусом русских войск ходили в рейд к Берлину, осаждали крепость Кольберг.

Для деблокады Кольберга Фридрих II направил кавалерийский корпус Платена. Главнокомандующий русской армией Румянцев предписал генералу Бергу противодействовать Платену со своим отрядом, состоящим из нескольких конных полков. В связи с осложнившейся обстановкой Берг просил главнокомандующего Заграничной армией командировать в его распоряжение несколько энергичных штаб-офицеров. Просьба была удовлетворена, и в приказе говорилось:

» Так как генерал-майор Берг выхваляет особливую способность подполковника Казанского пехотного полка Суворова, то явиться ему в команду означенного генерала»

Тридцатилетний подполковник Александр Суворов был очень рад этому назначению. Дослужившись до звания штаб-офицера, он еще ни разу не руководил боевой деятельностью ни одной воинской части, а теперь получил в командование Тверской драгунский полк.

Хотя Суворов лишь заменял своего заболевшего командира, боевые действия он повел очень активно и не раз сражался с драгунами у городов Ландсберг, Гольнау, Бернштейн, Регенвальд с пехотой и конницей противника. В схватке у деревни Наугарт тверские драгуны смело врубились в каре пехоты, взяли в плен двух офицеров, более ста солдат и одну пушку. В этом бою под Суворовым была убита лошадь, но он не растерялся и продолжал бой пешим, подавая своим подчиненным пример мужества и решительности.

Всего в должности командира конного полка будущий полководец служил около полугода. Здесь закончилась «офицерская школа» Суворова (с 1754 по 1762 год), когда он прошел путь от поручика до полковника. Доскональное знание конной службы, всех ее особенностей Суворов проявлял потом, руководя крупными отрядами войск.

Генерал Берг наилучшим образом аттестовал молодого офицера: «Быстр в рекогносцировке, хладнокровен в опасности и отважен в бою» Румянцев в своей реляции Петру III от 8 июня 1762 года просил царя: «Суворова на состоящую в кавалерийских полках вакансию в полковники всемилостивейше произвесть…» Но Петр III не очень-то благоволил отцу и сыну Суворовым, и эта реляция хода не имела.

Звание полковника и назначение на должность командира пехотного полка Александр Суворов получил из рук Екатерины II в августе 1762 года, расставшись с конницей на много лет…

Штаб-офицер драгунского полка в 1756-1761 годах

Получив назначение на должность командира Тверского драгунского полка, Суворов, наверное, сменил зеленый кафтан пехотного офицера на обмундирование кавалериста, которое в то время заключалось в синем (или васильковом) кафтане с позолоченными пуговицами, небольшим отложным воротником, обшлагами и подкладкой красного цвета, камзоле и штанах из лосины, высоких сапогах (ботфортах) с накладными шпорами, черной шляпе с галуном и бантом, с белыми перчатками и галстуком.

В отличие от эпохи Петра I кафтаны стали уже и короче, галстук обворачивался вокруг шеи, шляпы надевали глубоко, до самых ушей. Одно из основных нововведений касалось прически. Волосы солдаты и офицеры смазывали помадой (из сала), пудрили пудрой (из муки), сзади убирали в косу, оплетенную у офицеров черной шелковой лентой, а по бокам завивали в букли шириной в ладонь.

Штаб-офицеры в отличие от обер-офицеров имели на камзоле золотой галун. Знаками офицерского чина по-прежнему служили шарфы с кистями из черного и желтого шелка, в строю которые надевали под кафтан (или на кафтан) по поясу. Вооружение офицеров заключалось в шпаге с темляком и пистолетах в конном строю.

По штатам 1756 года в каждом драгунском полку должно было быть шесть эскадронов по 154 всадника, всего в полку 1141 человек и 930 строевых лошадей.

После Семилетней войны 18 драгунских и конно-гренадерских полков переформировали в карабинерные, а семь оставшихся драгунских воинских частей предназначались для пограничной и гарнизонной службы на восточных окраинах империи. Возвращение драгун, так сказать, к боевой жизни оказалось связанным с деятельностью Суворова, уже генерал-майора.

В 1773 году он провел удачную операцию по захвату Туртукая. Значительную часть его отряда составляли карабинеры Астраханского полка. Совершив быстрый переход к укреплению, они дальше по приказу Суворова спешились и атаковали турок в пешем строю, с ружьями наперевес.

Этот факт привлек внимание Григория Потемкина, выдающегося военного организатора екатерининской эпохи: он начинал службу в лейб-гвардии Конном полку, до конца дней своих считал себя кавалеристом и много сделал для повышения боеспособности русской регулярной конницы.

Потемкин настоял на том, чтобы в 1775 году правительство сформировало восемь новых драгунских полков десятиэскадронного состава. Затем к ним прибавили еще два таких же полка. Эти воинские части уже проходили обучение по принципам, разработанным великим русским полководцем Суворовым. Они, как и вся русская армия, передвигались быстро (за сутки-двое — до 70 км), сражались стойко и храбро.

Строевых лошадей Суворов велел приучать к стрельбе, требовал, чтобы каждый конник умел на полном карьере сильно рубить саблей. Его учения длились не более полутора часов ежедневно и обычно заканчивались атакой конницы против пехоты.

Кавалеристы скакали на пехотинцев, которые вздваивали перед атакой ряды и таким образом пропускали в интервалы между ними драгун. Очевидец суворовских учений замечал, что лошади, приученные к маневрам, неслись к пехотному строю во весь дух, так как знали, что после этого будет отдана команда: «Слезай!»

В русско-турецкой войне 1787-1791 годов драгунам довелось совершать не только боевые подвиги. Так, в первом столкновении с турками на Кинбурнской косе осенью 1787 года солдаты и офицеры Санкт-Петербургского полка не участвовали: не успели. Но, получив приказ Суворова немедленно двигаться к крепости Кинбурн, выступили в поход и с полной боевой выкладкой за пять часов преодолели расстояние около 50 километров. Для того времени это был настоящий рекорд, из ряда вон выходящее событие, свидетельствующее о прекрасной подготовке всадников и лошадей. Суворов лично приветствовал драгун у Кинбурна и назвал их своим «знатным резервом» Подполковник Юшков, командовавший полком, был за этот переход награжден орденом св. Георгия 4-й степени, все солдаты получили денежные премии.

» Конница при подобных вождях, — писал один из историков, — чаще видела берега Дуная, Вислы, Кубани, Черного моря и крымские степи, чем свои штаб-квартиры, и достигла высокой степени боевого образования. Конечно, полкам недоставало ровности в движениях, тонкости в ломке фронта, какие были в прусской и австрийской армиях… Но тем не менее ее военная деятельность должна быть признана заслуживающей восхищения.

Полки соперничали в выносливости и способности к преодолению разного рода препятствий, совершали поразительные форсированные марши, переплывали большие реки, преодолевали без малейшей задержки высокие горы и глубокие пропасти, отличались в бою смелостью и воодушевлением, достойным высшей похвалы…»

Как ни стремился император Павел I и его последователи искоренить в русской армии этот боевой суворовский дух и заменить его духом пруссачества и бессмысленной муштры, войска, вступившие в начале XIX века в сражения с армией Наполеона, еще вполне можно было назвать суворовскими: в них находилось немало солдат, офицеров и генералов, прошедших школу великого полководца.

Таким был, например, командир Санкт-Петербургского драгунского полка Михаил Балк. В 1787 году он, еще молодой офицер, участвовал в переходе полка к Кинбурну. В 1805 году, командуя двумя эскадронами санкт-петербургских драгун, отличился под Вишау и Аустерлицем, где был контужен. В 1807 году под ПрейсишЭйлау повел своих солдат в атаку на французскую пехоту, рассеял ее и захватил почетный трофей — «орла» который выдавался в наполеоновской армии лучшим полкам. Это был один из первых «орлов» захваченных русскими, и его возили по частям армии как свидетельство победы русских над врагами. Балк в награду за храбрость получил орден св. Георгия 4-й степени.

На поле боя у Фридланда Балк снова находился впереди своего полка, и снова тяжелое ранение вывело его из строя: картечь сорвала ему полчерепа. Армейские хирурги заменили разбитую кость серебряной пластиной, и Балк, произведенный в генерал-майоры, вернулся в строй и сражался с французами в 1812 году у Клястиц, Полоцка, Юрьевичей…

Фанен-юнкер Северского драгунского полка в 1797-1801 годах

По потемкинской реформе 1786 года драгуны получили обмундирование, совершенно сходное с пехотным. Но через десять лет, при воцарении Павла I, их униформа вновь приобрела черты, присущие наряду кавалеристов середины XVIII века: просторные долгополые кафтаны, штаны из лосины, сапоги с штибль-манжетами, раструбами и накладными шпорами.

В Северском драгунском полку носили светло-зеленый кафтан с воротником, обшлагами, лацканами и погоном оранжевого цвета, с белым аксельбантом и пуговицами.

Весной, с 1 марта по 1 мая, кафтан застегивали на все крючки, с 1 мая по 1 сентября — только на средние крючки, против 3-й и 4-й пуговиц от низа, с 1 сентября по 1 ноября — один лацкан отворачивали и настегивали на другой на все пуговицы, кроме двух нижних, с 1 ноября по 1 марта — на кафтане застегивали все пуговицы без исключения.

Должность фанен-юнкера была унтер-офицерской: он возил эскадронный штандарт. Для этого ему полагалось иметь лосиную перевязь шириной около 14 см. По Уставу конного полка 1797 года в парадном строю фанен-юнкеру со штандартом надлежало находиться между вторым и третьим взводами в первой шеренге, на марше повзводно — в середине третьего взвода, а во время атаки — во второй шеренге в середине эскадрона.

По штатам того времени драгунский полк состоял из 5 эскадронов и насчитывал 1075 человек и 970 строевых лошадей.

К 1812 году драгуны вновь стали самым массовым видом регулярной конницы в России. При 10 кирасирских, 12 гусарских и 6 уланских полках имелось 37 драгунских. В это время на драгун смотрели как на части, занимающие среднее положение между тяжелой кавалерией (кирасирами) и легкой (гусарами и уланами). Спешивание драгун в бою теперь не применялось. В полках даже упразднили должности барабанщиков, по сигналам которых совершались все пехотные перестроения. Драгунские ружья в 1812 году были отданы ополчению. Драгунам остались пистолеты и палаши. В сражениях Отечественной войны они, следуя заветам Петра и Суворова, дрались с врагом в основном холодным оружием.

В битве на Бородинском поле участвовало 14 драгунских полков. Они входили в состав четырех кавалерийских корпусов и располагались по всей линии русских позиций. Находясь под артиллерийским огнем, драгуны по приказам командующих ходили в атаки на неприятеля, штурмующего укрепления.

Первыми вступили в бой с французами на Багратионовых флешах солдаты и офицеры Новороссийского полка. Командир эскадрона капитан Сиверс, врубившись в пехотную колонну, пробился со своими всадниками к неприятельской батарее. «На оной батарее, — говорилось в донесении, — храбрый капитан Сиверс тяжело ранен пулею в ногу, лошадь под ним убита; полк… отошел в порядке, прикрывая отступление нашей пехоты…»

У батареи Раевского были расположены Сибирский и Иркутский драгунские полки. Они несли большие потери от пушечного огня. Но когда на батарею двинулась большая колонна противника, драгуны так стремительно атаковали ее, что заставили отступить, хотя враг и имел численное преимущество.

О боевой взаимовыручке, проявленной Псковским драгунским полком, свидетельствует следующее сообщение: «Полковник Засс, командующий Псковским драгунским полком, увидя, что неприятельская пехота и конно-гренадеры стремительно подавались вперед и угрожали флангу Изюмского гусарского и Польского уланского полков, которые еще не были построены, пошел на сию неприятельскую конницу рысью, атаковал и, несмотря на превосходство в силе, опрокинул и привел в бегство.

После сей атаки полковник Засс собрал полк апелем (» апель» — сигнал общего сбора полка после атаки, играемый трубачами) под самыми выстрелами неприятеля, что исполнялось весьма удачно и с большим порядком. Между тем неприятельская кавалерия, бывшая в резерве, приближалась, и тогда полковник Засс вторично пошел в атаку со своим полком, опрокинул также и сию кавалерию и врубился в левый фланг неприятельской пехоты, которая обратила весь свой огонь против оного полка…»

Упорный многочасовой бой под Бородином не принес победы французам. Сломить русскую армию им не удалось, но потери обе стороны понесли очень большие. Например, в Сибирском драгунском полку из 500 человек уцелело только 120 рядовых и 3 офицера. Остальные погибли, защищая центр русских позиций — батарею Раевского. По свидетельствам очевидцев, вечером по Бородинскому полю носились целые табуны оседланных лошадей без всадников.

За храбрость и мужество, проявленные в войне 1812 года, многие драгунские полки удостоились наград. Серебряные трубы с Георгиевскими крестами получил лейб-гвардии Драгунский полк, георгиевские трубы — Рижский и Черниговский, георгиевские штандарты — Киевский, Харьковский и Новороссийский драгунские полки. В ознаменование особых заслуг Псковского драгунского полка его переименовали в кирасирский и позволили солдатам и офицерам вместо черных русских кирас носить трофейные, французские — из светлой стали…

Следующая страница в истории драгун была связана не столько с войной, сколько с политикой. После подавления выступлений декабристов русский царизм взял на себя роль блюстителя порядка в Европе и приготовился расправляться с революционным движением в европейских странах. Для этого нужно было располагать мобильными вооруженными силами, способными вести бой в разных географических условиях: в полях, в лесах, в городах. Тут-то и вспомнили о драгунах, о прежних их качествах.

В 1833 году по инициативе императора Николая I был создан отдельный драгунский корпус, состоящий из двух дивизий по четыре полка каждая, при 32 орудиях и конно-пионерном дивизионе с 18 понтонами. Драгун снова начали учить спешиваться, строить пехотный боевой порядок и вести огонь залпами, как пехота. Полки корпуса имели 10 действующих эскадронов и один резервный. Девятые и десятые эскадроны назывались пикинерными и были вооружены короткими карабинами и пиками с флюгерами. Остальные восемь эскадронов вооружались ружьями со штыками.

На очередном «высочайшем» смотре кавалерии под городом Вознесенском в 1837 году драгунский корпус продемонстрировал свою выучку. Сначала драгуны, построенные в эскадронные шеренги, галопом пронеслись мимо царя. Но не успела улечься пыль, поднятая тысячами копыт, как затрещали барабаны и на поле ровными рядами выступили с ружьями наперевес уже спешенные солдаты первых восьми эскадронов, в пехотном строю образовавшие восьмиротный батальон. С флангов его прикрывали конные драгуны-пикинеры, сзади катились пушки, на повозках везли понтоны.

По современным понятиям, этот драгунский корпус представлял собой не что иное, как «силы быстрого реагирования» Но применить их в деле Николаю I никогда не удалось. В 1856 году корпус был расформирован, ни разу не побывав в бою.

Но если в драгунском корпусе, расквартированном в России, из года в год занимались лишь учениями, где доводилась до высшей степени совершенства выправка солдат, выездка лошадей, ровность линий эскадронных шеренг и пехотных каре, то в Нижегородском драгунском полку, несшем службу на Кавказе, не было месяца без настоящих боевых столкновений, разведок, переходов по горным тропам и перевалам.

Рядовой Черниговского драгунского полка в 1812-1814 годах в походной строевой форме

Перед Отечественной войной 1812 года обмундирование драгун состояло из короткой двубортной куртки с фалдами, сшитой из темно-зеленого сукна, с воротником, обшлагами и погонами в каждом полку — особого цвета. Например, в Санкт-Петербургском — розового, в Черниговском — синего, в Киевском — светло-малинового. С курткой полагалось надевать парадные белые штаны из сукна с высокими сапогами и с привинтными шпорами, а для «вседневного употребления» — серые, обшитые кожей в шагу рейтузы на 18 боковых пуговицах поверх сапог.

В строю драгуны носили высокие каски из черной лакированной пумповой кожи с волосяным гребнем (вес ее — более 1,2 кг). Вне строя — фуражку без козырька, по виду сходную с современными. Зимой солдаты надевали серые шинели и овчинные полушубки, которые рядовым надо было покупать за свои деньги.

Вооружение рядового драгуна заключалось в ружье со штыком, палаше и двух пистолетах в конном строю, амуниция — в лосинной портупее, погонной перевязи и патронной лядунке из черной кожи.

В 1810 году было установлено, что в каждом драгунском полку будет пять эскадронов по 145 всадников (6 обер-офицеров, 15 унтер-офицеров, 2 трубача, 128 конных рядовых и 20 пеших), всего в полку 832 человека и 729 строевых лошадей.

С 1817 по 1864 год царское правительство вело систематические военные действия, связанные с присоединением к России Чечни, горного Дагестана и северо-западного Кавказа. Драгуны-нижегородцы не раз ходили в атаки на турецкую пехоту, рубились с иранской феодальной конницей, в конном строю брали штурмом насыпные укрепления мюридов — религиозных фанатиков-мусульман, объявивших русским «газават» : священную войну против неверных.

Трудной и опасной была служба в Нижегородском полку. Потому сюда и сослали многих офицеров — участников движения декабристов. С 1827 года полком командовал полковник Николай Николаевич Раевский (1800 — 1863 гг.), сын знаменитого генерала Раевского, героя Отечественной войны 1812 года. Подростком Раевский-младший принимал участие в военных действиях против французов. В частности, вместе с отцом и братом он в бою под Салтановкой шел под знаменем впереди солдат, увлекая их в атаку. В пятнадцать лет Николай Раевский — поручик лейб-гвардии Гусарского полка, награжденный боевыми орденами, а в двадцать три года — полковник, командир Харьковского драгунского полка.

Со многими декабристами его связывала дружба, но доказать его причастность к событиям 14 декабря следствию не удалось. После 6-месячного заключения в крепости его отправили на Кавказ, где он принял в командование Нижегородский полк.

Рядовым в этом полку служил декабрист, бывший офицер лейб-гвардии Конного полка, автор известного стихотворения — ответа Пушкину «Струн вещих пламенные звуки до слуха нашего дошли…» Александр Одоевский. За храбрость, проявленную в боях, он получил повышение: стал унтер-офицером. Но вернуть офицерские эполеты ему не довелось. В одном из походов он сильно простудился и умер.

В 1829 году А. С. Пушкин, будучи на Кавказе, вместе с драгунами совершил путешествие от Арзрума до аула Катанлы. Поэт ехал верхом со своим братом, прапорщиком Нижегородского полка Львом Пушкиным. И даже пытался принять участие в рукопашной схватке с горцами.

Обер-офицер Нижегородского драгунского полка в 1834 году

Нижегородский драгунский полк был одной из старейших конных частей русской армии. Созданный в 1701 году, он принимал участие в битве под Полтавой, отличился в сражениях Семилетней войны.

В 1792 году полк был переведен на Кавказ. Здесь нижегородские драгуны побывали во многих крупных столкновениях с противником, действовали всюду храбро и решительно.

В ознаменование отличной боевой службы полку в 1834 году были даны особые, не имеющие никаких аналогов в русской армии мундиры. Они состояли из кивера, сделанного из черной овчины с медным гербом, темно-зеленой куртки, застегивающейся на крючки и имеющей на груди по шесть медных напатронников, и темно-зеленых с красными лампасами шаровар казачьего покроя, то есть широких, собранных у пояса в складки, надевающихся поверх сапог.

Офицеры носили на куртке металлические чешуйчатые эполеты с коваными звездочками, перевязь с лядункой, шарф и саблю на портупее, надетой через плечо. По свидетельствам современников, для «вседневного употребления» им разрешалось носить белые фуражки и темно-зеленые сюртуки.

По штатам 1833 года в каждом драгунском полку было 10 действующих эскадронов и один резервный. В эскадроне: 6 обер-офицеров (командир-капитан, штабс-капитан, два поручика и два прапорщика), 18 унтер-офицеров, 4 трубача, 4 барабанщика, 120 конных рядовых и 20 пеших. Всего в полку: 1965 человек и 1369 строевых лошадей.

В 1837 году зеленый мундир драгунского офицера надел М. Ю. Лермонтов, переведенный в Нижегородский полк из лейб-гвардии Гусарского за стихи «На смерть поэта» Хотя первая ссылка Лермонтова на Кавказ оказалась недолгой и в начале 1838 года он вернулся в Россию, однополчане запомнили его как отличного наездника и храброго офицера, смело бросавшегося в пекло боя.

От небольших тактических операций в 1853 году, когда началась Восточная война, русская конница перешла к крупным. В ноябре 1853 года у Ахалциха был разбит 18-тысячный отряд турок, в декабре при Башкадыкларе главные силы турок (36 тысяч человек и 46 орудий) потерпели поражение от отряда генерала Бебутова (10 тысяч человек и 32 орудия). Летом 1854 года в бою при Кюрюк-Даре 60-тысячное войско турецкого султана не выдержало удара русского 20-тысячного корпуса и обратилось в бегство. Драгунские полки активно участвовали в боевых действиях на Кавказе. У Ахалциха отличился Нижегородский полк, у Кюрюк-Дара — Новороссийский и Тверской.

Но с 1854 года главные события войны разворачивались в Крыму, на реке Альма, у стен Севастополя, под Балаклавой и Инкерманом. Здесь исход сражений решала пехота. Широкое распространение нового, нарезного огнестрельного оружия вообще поставило под вопрос применение больших масс конницы на полях сражений.

Оружие с нарезным стволом обладало высокой меткостью, скорострельностью и дальностью стрельбы в три раза большей, чем прежние гладкоствольные ружья. Потому теперь кавалерия не могла располагаться поблизости от позиций противника, и расстояние, которое ей надо было преодолеть под огнем врага во время атаки, возросло. А значит, неизмеримо возросли и ее потери.

Этого военным теоретикам показалось достаточно для того, чтобы сделать вывод о второстепенной роли конницы в войне и перейти к резкому сокращению численности кавалерийских полков. Так поступили в Германии, Англии, Франции. За ними последовала и Россия. Тем более что поражение русского царизма в Восточной войне говорило о необходимости реформ в армии, ее переустройстве.

Реформа конницы, проведенная в 1863 году, уменьшила число строевых лошадей более чем в два раза: с 80 тысяч до 36. В каждом полку осталось только четыре эскадрона (всего 657 всадников).

Однако конница по-прежнему являлась единственным наиболее мобильным родом войск. Она устарела в тот период не сама по себе. Устарела лишь ее тактика, унаследованная от прошлых столетий: фронтальные атаки в сомкнутых строях, в которых участвовали тысячи всадников, употребление исключительно холодного оружия, неповоротливые боевые порядки, которые были хороши в эпоху линейной тактики, при использовании гладкоствольного кремневого оружия.

Новая русско-турецкая война 1877 — 1878 годов показала, что конница нужна. Именно конница драгунского типа, умеющая сражаться с противником как в пешем, так и в конном строю.

Унтер-офицер 43-го драгунского Тверского полка в парадной строевой форме в 1896 году

При переформировании всех полков регулярной конницы в драгунские они получили и новое обмундирование.

Впервые за все годы существования регулярной армии в России была сделана попытка приблизить униформу к национальной одежде. Теперь эта униформа заключалась в темно-зеленом двубортном мундире, скроенном в виде куртки, но застегивающейся не на пуговицы, а на крючки. Стоячий воротник мундира имел клапан и выпушку в каждом полку особого цвета.

Такого же цвета были погоны и кушак. Например, в Санкт-Петербурге — крапового, в Московском — красного. К мундиру полагались серо-синеватые брюки и высокие сапоги, на щиколотке собиравшиеся в гармошку.

В строю драгуны носили суконную шапку с отделкой из черного бараньего меха и медным гербом. Вне строя и в походе — фуражку без козырька. Летом куртку из сукна заменяла белая рубашка-гимнастерка. Зимой поверх мундира надевали серую шинель.

С 1844 года «нижние чины» имели нашивки на погонах: у старшего вахмистра — одна широкая из золотого или серебряного галуна, у младшего — три из шерстяного басона, у унтер-офицера — две, у ефрейтора — одна.

Вооружение рядовых драгун составляли шашка и винтовка со штыком, амуницию — плечевые портупеи для шашки, поясной и плечевой ремень, на нем — две кожаные патронные сумки. У унтер-офицеров — револьверы в кожаной кобуре и с длинным шнуром, шашки с темляками.

По штатам 1883 года в каждом драгунском полку было 6 эскадронов, 1015 человек и 859 строевых лошадей.

На европейском театре военных действий против 8 тысяч турецких и 20 тысяч черкесских всадников действовало около 30 тысяч русских конников (104 эскадрона и 146 сотен), на азиатском — против 2,5 тысячи турок и 3 тысяч башибузуков — 15 тысяч (16 эскадронов и 106 сотен). Драгуны вместе с отрядом генерала Гурко совершили героический переход через Балканы. Астраханский и Казанский драгунские полки участвовали в осаде Плевны, во взятии Ловчи. Горная и сильно пересеченная местность на Балканах не позволила коннице применять массированные атаки противника.

На Кавказе драгуны отличились в атаках под Бегли-Ахметом на Авлиарских и Аладжинских высотах. Тверской драгунский полк одним из первых русских частей вышел к высоте Авлиар, осаждал крепость Карс. В рядах этого полка находился двадцатичетырехлетний поручик Алексей Брусилов, в будущем известный генерал, герой первой мировой войны. Здесь он впервые водил в атаку своих солдат, получил за храбрость орден и внеочередное производство в следующий чин штабс-капитана.

Поручик 1-го лейб-драгунского Московского полка в парадной форме вне строя в 1911 году

Перед первой мировой войной парадная форма офицера драгунского полка состояла из каски, темно-зеленого (у рядовых — черного) однобортного мундира на 8 пуговицах, синих брюк-галифе, сапог со шпорами. Парадными принадлежностями также являлись металлические эполеты, лядунка с перевязью, шарф, белые перчатки (при повседневной форме носили коричневые).

Особый интерес представляла каска. Своей формой она походила на каски, введенные Потемкиным в 1786 году, и должна была напоминать о славных суворовских традициях русской кавалерии. Колпак каски изготовляли из черной лакированной кожи, украшали металлической чешуей и государственным гербом, плюмажем. В некоторых полках он имел черный цвет, в некоторых (переименованных в драгунские из кирасирских при реформе конницы в I860 году) — белый.

Один полк от другого по-прежнему отличался цветом металлического прибора (белый или желтый) и цветом приборного сукна. Так, в Московском полку носили воротник мундирного цвета с алой выпушкой, алым клапаном на воротнике и обшлагами. Рядовые имели алые погоны с вензелем, а офицеры — эполеты с алой выпушкой по корешку.

После русско-турецкой войны 1877 — 1878 годов русская конница вновь была переформирована: все гусарские и уланские полки переименовали в драгунские, численность полков увеличили, доведя их состав до шести эскадронов. Обучение драгун стало более приближенным к полевым условиям. В их подготовке начали больше обращать внимания на выносливость людей и лошадей, на скорость их передвижения в походах и на поле боя. Солдат учили также метко стрелять в цель из винтовки, рубить шашкой, очень хорошо ездить верхом.

В начале XX века драгуны побывали в боях русско-японской войны. В Маньчжурии действовало около 22 тысяч русских конников: 18 эскадронов и 162 сотни против 13 — 14 тысяч японских кавалеристов. Заслуженную славу снискали здесь драгуны Приморского полка, участвовавшие в непрерывных рекогносцировках местности и стычках с передовыми отрядами японцев.

После войны 1904 — 1905 годов часть драгунских полков вновь получила свои исторические названия гусарских и уланских, хотя ни по вооружению, ни по способу действий в бою ничем от драгун не отличалась.

Источник: https://dragons-nest.ru

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

20 − шесть =