Единственное Живое (рассказ)
Последнее время не могу смотреть то, что показывают по телевизору. Не потому что мне скучно слышать о том, что где-то кого-то снова застрелили или чиновники разворовывают страну, не потому что президент вещает из голубого ящика и втирает в абсолютно зомбированное население о будущем нашей великой страны, о какой-то непонятной мне модернизации. Нет, не поэтому я не смотрю его, просто страшно мне наблюдать за тем, как мы съедаем свою же цивилизацию.
В тот вечер родители смотрели фильм. Мне было скучно сидеть в своей комнате, хоть я и знал, что через два часа мне будет с кем поговорить. Я взял ключи от гаража, где стоял велосипед «Урал». Лето было позади, от него осталось лишь приятные тёплые воспоминания и неприятная гарь во рту.
Замок на гараже я с трудом сумел открыть, но всё же добыл то, за чем я собственно и открывал дверь. Выкатив голубого цвета велосипед, я поспешно закрыл дверь, и положил маленький ключик в правый карман моих старых джинс.
Взяв курс к реке, я поехал туда, где знал, есть Счастье. Каждый по-своему понимает смысл этого слова. Моё Счастье находится так близко, хоть раньше я его и не замечал. Всего надо выехать из двора моего дома свернуть на центральную улицу моего села, пересечь дорогу, а там всё прямо, потом налево, потом направо, немного взобраться на возвышенную поверхность и вот он – тот самый пойменный луг, где пасутся лошади.
Это лошади местных пастухов. Их было четыре – серая, две гнедых и одна рыжая. Я часто любил приезжать к ним и просто наблюдать за их движениями, как они кушают или просто отдыхают, лёжа на травке. Все они были в недоуздках и привязаны верёвками к кольям в земле. Одним словом их свобода определялась длинной этой верёвки.
За моей спиной стояло родное село, виднелась крыша панельной четырёхэтажки – дома, где я родился, где рождалось во мне стремление к далёким неизвестным мирам, пленяющим мою тогда ещё беспечную натуру, но глаза были устремлены на моё Счастье. Постояв ещё немного, я направился, ведя за руль велик, к берегу реки.
Берега. Как дороги мне эти обрывистые, съеденные жадными водами некогда земляные пласты. Травка здесь столь невысокая от постоянного выпаса коров. Пойма рёлки нашей уж отцветала, это осень давала о себе первые напоминания. Солнце ярко светило из-за наступающих туч, но по-особенному, по-вечернему не слепя глаз.
Куртка была моя плотно застёгнута, а на голове как обычно – капюшон. Подойдя к краю обрывистого берега, что постоянно осыпался, я опёрся о сиденье велосипеда и просто стоял, глядя, как по реке идёт паром. Это был последний рейс для капитана, вот сейчас пристанет он к берегу, выпустит машинки и всё, и для него окончится этот хороший день.
Пять минут уже как моросит приятный дождик, словно серебряными слезами отливался он в лучах вечернего солнца. Появилась радуга над рекой, и мне казалось, что она так близко, что можно было даже погладить её, словно лошадку по гриве. Но вдруг радуга начала таять, будто прекрасный сон вот-вот потревоженный. Так бывает, когда тебя будит кто-то в самый неподходящий момент. Так бывает в нашей непонятной жизни.
Куртка порядком намокла, я развернулся от реки, и мимо меня пролетела парочка береговых ласточек, что бережно охраняют свои причудливые хижинки. Помню в детстве грешил я. Бывало прыгнешь сильно у края обрыва, ударишь оземь ногами, так и вылетят крылатые создания, закружат над водой пируэты. Покружат, покружат ещё и успокоятся, залетая обратно в норки.
А Счастье моё, лошадки всё так же неторопливо пощипывали травку, лежали, отдыхая от ежедневной суетной работы, или просто молчали, замерев в мудром взгляде. Как никто они знают то, чего людям не дано понять. Но не скажет лошадь, не выдаст вам свои Тайны, покуда не почувствует в человеке что-то родное для себя. Ибо они – воплощение Единственного Живого, ибо они – это моё Счастье.
Я вывел велосипед на просёлочную дорогу. А когда уезжал домой, проводил лошадей взглядом и поехал прежней дорогой, раздумывая о том, как несчастны люди.
Александр Лыжин. 2011 год.
