Влюблённые в паровоз (Статья Владимира Липилина. Газета «Гудок»)

В век высоких технологий старый локомотив приобретает всё больше поклонников Раннее утро. По депо Подмосковная витает запах прелых листьев и угля. Два человека у ворот «купают» из шлангов паровоз. От него валит пар. – Женя, ты «брюхо», «брюхо» ему получше промой, – наставляет машинист Михаил Демидов своего помощника Евгения Замышляева. Сам он моет фары локомотива, и лицо его предельно сосредоточенно. Наконец, паровоз отдраен, почищен, «причёсан», будто конь на ярмарке. Красная непросохшая звезда «во лбу» просто сияет. Мы вскарабкиваемся по ступенькам в кабину. Замышляев открывает шуровку, где зыбко шевелится жар. Все как один подставляем ладони исходящему теплу. – Как шаманы перед обрядом, – улыбается машинист. И вдруг сдвигает густые брови и командует: – По местам! Замышляев берётся за лоснящийся черенок. Камушки угля из тендера ссыпаются ему прямо в лопату. – И сколько уходит этого угля? – спрашиваю. – Тонна на сто километров, – ритмично, в такт холостым оборотам орудует он лопатой.

Когда помощник поворачивается к топке, лицо его бронзовеет. Через минуту видны крупные капли пота, струящиеся по гофре морщин. – Кочегар заболел, – поясняет он.– Вот и приходится за него отдуваться. – А один умер, – затягиваясь сигаретой, ни с того ни с сего произносит машинист Демидов. – Сердце. 33 года было пацану. Самый влюбленный из нас в паровозы. И он дёргает за верёвочку с узелком на конце. Паровоз издаёт истошный вопль. – Что и говорить, работа тут адская, – продолжает он. – Вечно чумазый ходишь, в пыли, в грязи. – Так кто неволит? Наверняка можете управлять электровозом или тепловозом? Он вздохнул и сделался еще серьёзнее. – Мочь-то, конечно, могу. Но есть такое чувство… любовь называется. И без него на железной дороге хреново. Вот к паровозам с детства такое. Конечно, когда их на железке не стало, пошёл работать на электровоз. Тоже любил, но по-другому. Демидов тянет на себя ручку реверса, натужно отжимает регулятор скорости. Мы трогаемся. Сегодня на паровозе нам нужно выполнить нехитрый маршрут. Проследовать к двум пассажирским вагонам. Подцепить их. А потом ехать на Рижский вокзал. Там эти вагоны будут штурмовать экскурсанты-школьники. Затем нужно будет проследовать обратно в депо, показать школьникам, как паровоз заправляется водой, как его двигают по поворотному кругу. В общем, такое вот небольшое цирковое представление. Это сегодня такой план. Завтра, может быть, паровоз будет мчаться по Малому Московскому окружному кольцу с вагоном-рестораном позади. Где офисные работники какой-нибудь фирмы будут выпивать, веселиться, закусывать. И, прикурив тонкую сигарету, некая девушка прощебечет в телефонную трубку: – Знаешь, где я сейчас? В паровозе на корпоративной вечеринке. Жесть! А помощник машиниста Евгений Замышляев, утирая пот со лба, в это время будет кидать уголь в топку. Стоим на перегоне. Пропускаем пассажирский. Паровоз выпускает «из ноздрей» пар. Из пробитого клапана брызжет на котёл вода. Котёл страшно шипит и парит. Евгений открывает кран, вода с шумом заполняет тендер. – В паровозе главное не уголь, – говорит он сквозь шум. – В паровозе вода главное. – И снова берётся за лопату. Температура у котла достигает шестидесяти градусов. Курить мне уже не хочется. Хочется только пить и пить. А машинисту Демидову хоть бы хны. Он ждёт зелёный свет и, высунув локоть в окно, прокуривает роскошные усы. У него косая сажень в плечах и по пуду в каждом кулаке. Эти зелёные, жёлтые, белые сигналы светофоров мелькают перед его глазами с 75-го года, с тех пор как пришёл в депо Ильича на работу. За эти годы не один раз исколесил всю Московскую дорогу. Но, как только выпала возможность водить паровоз, пересел на него не раздумывая. Хоть и норму в 180 часов стало вырабатывать сложнее. Две недели приходится без выходных и проходных. Паровоз требует совершенно другого обслуживания, нежели электровоз. С ним возни много. Но Демидову нравится. Так жене и сказал, когда она закручинилась по поводу неотложных дел в эти самые две недели. Люблю, говорит. И уточнять не стал, кого или что. А его помощник Евгений Замышляев вообще эти две недели никуда не уезжает. Домой, вздыхает, каждый день не наездишься. От Твери еще сто километров до его дома. Там тоже есть депо, но нет паровозов. Так здесь и живёт. – Две дощечки между креслом Михаил Иваныча и своим положу. Тепло, вольготно, душ можно в депо принять, а еду на котле прямо сварить. Курица в фольге готовится тут примерно полчаса, а картошку в углях минут за пять испечь можно. Я удивляюсь такому самопожертвованию. А он говорит так: – Я ведь всё детство в паровозах провёл. Вот такой ещё был, – Замышляев сгибает колени, чтобы показать, каким он был шпинделем, когда отец стал брать его в рейсы. – Мы с ним по пути и песни пели, и рассказывал он мне много чего об устройстве мира. Так что это своего рода некое возвращение в детство. – А правда, что раньше машинисты паровозов обливали фуфайку водой и лезли в топку чинить колосники? – Да и сейчас так, – изумился он, делая брови домиком. – А как иначе? Чтоб его остудить, нужно минимум шесть часов. А потом ещё растуганить столько же. А где столько времени взять? Вот и залезаем туда. Поработаешь немножко, высунешь голову, воздуха глотнёшь и обратно. Но надо обязательно, чтоб ещё один человек рядом был. – Он залезает туда, а я с этой стороны шуровку проволокой заматываю, – смеётся Михаил Демидов. Заверещала рация. Дали зелёный. Демидов отогнул ручку регулятора. Ручка шла туго, и машинист стал похож на шоумена Владимира Турчинского, несущего за передок «жигули». – У вас, наверное, нехилый удар левой? – Не знаю. Боюсь пробовать, – отшучивается он и становится внимательным и серьёзным. – Вода и пары в норме, – произносит помощник. – Понял. – Локомотивный зелёный, – твердит тот. – Локомотивный зелёный, – эхом откликается другой. – Ну с Богом, родной, – Евгений через стекло смотрит вперёд. Стрелки манометров тихонько подрагивают. Помощник берётся за лопату. Из окон струится весенний ветерок. Но от жары не спасает. Мы едем, и люди на станциях, завидев паровоз, машут руками, улыбаются, щёлкают портативными камерами мобильников. Демидов держится гоголем. Настоящая железнодорожная гордость распирает его, как котёл паровоза. Счастливую улыбку он прячет в усы. Параллельно путям идёт улица космонавта Волкова. Двое парней, едущих по ней на девятке, подают нам какие-то беспорядочные знаки руками. Что в переводе, возможно, означает: «А давай наперегонки». Взмокший Михаил Иванович невозмутимо достаёт бандану из кармана, вытирает лоб и ещё дальше отодвигает регулятор скорости. Девятка остаётся позади. На Рижском вокзале гомонящая толпа школьников борется за выгодное место, чтобы сфотографировать паровоз. Пока стоим, Евгений убегает в буфет за пирожком. Я кидаю уголь в топку. По спине струятся ручейки. Опять зелёный. Едем в депо. – А вы знаете историю этого паровоза? – интересуюсь я у Евгения. – Эта « эрка» с завода «Шкода», 1951 года выпуска. Лет десять, может, проработала-то всего. Потом была законсервирована в депо Рославль. Стояла под открытым небом все эти годы. А тут решили, что нужно устроить туристические туры по Малой окружной. Три паровоза пригнали. Цирк, конечно. Но нам-то что. Трудимся на любимой работе, радость какую-то людям доставляем. – А ремонтировать как? Деталей-то уже не выпускают. – Ну это отдельный разговор. Сами делаем. На паровозных кладбищах собираем. Слесарей просим. И ещё нам любители паровозов очень помогают. С кем-то списываемся по Интернету, бывает, люди сами покупают и приносят – нате вот. Эх, сейчас бы недельку дали, мы бы из своей «эрки» такую конфетку сделали. Поезд со скоростью пятьдесят километров в час несётся к депо Подмосковная. Но кажется, что мы летим. Демидов ловко управляется с непослушной и тугой ручкой регулятора, отпускает её на ноль, и мы катимся. – Вон у того мужика сейчас остановимся, – указывает он на памятник космонавту Волкову. И точно. До сантиметра. Удивительно, но машинист этот паровоз как себя чувствует. Так же как Замышляев чувствует, сколько угля кинуть в топку, чтоб и сэкономить, и поехать. Двигаемся к паровозному кругу. Школьники, высыпавшие из вагонов, облепили ограждение. Человек из будки крутит паровоз. У детей глаза, как у Чебурашки. – Экскурсии в депо – довольно странный маршрут для нынешних детей, – говорю я сотруднику «ООО Дельта» экскурсоводу Илье. – Мы тоже были удивлены, когда узнали, что школьников интересует все то, что связано с железной дорогой. Ведь их сегодня затащить в любой музей трудно. А тут на Рижском вокзале, где Музей локомотивов, стоят, раскрыв рты, не шелохнутся. А в депо их вообще всё интересует. Как это работает, как это. Я не знаю, почему людей так привлекает железная дорога. Почему мне, например, жутко нравятся паровозы. У нас есть сайт, и там столько отзывов восторженных от детей, которые хотят стать машинистами после этих экскурсий. Вряд ли, конечно. Но чем чёрт не шутит. А вам понравилось депо? Оно уникально. Здесь в нетронутом виде сохранился весь ансамбль зданий, которые были построены ещё в начале прошлого века. Здесь единственная на всю Москву колонка для заправки паровозов водой. Пацаны уходят в восторге. …Я ещё долго сижу с машинистами. Кидаю уголь в топку. Бицепсы, конечно, не стали, как у Демидова, но боль в них появилась. И главное – появилось ощущение, что они есть.

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

4 − 2 =